Двадцать тысяч лье под водой

Капитан Немо, залитый кровью, неподвижно стоял возле прожектора, глядя на море, поглотившее одного из его товарищей, и крупные слезы текли у него по щекам.

Глава девятнадцатая Гольфстрим

Никто из нас до конца своих дней не забудет ужасную сцену, разыгравшуюся на борту «Наутилуса» 20 апреля. Я описывал те события, находясь под влиянием сильнейших эмоций. Впоследствии я еще раз пробежал глазами свой рассказ. Затем прочел его вслух Конселю и канадцу. Они нашли, что мой отчет фактически точен, но недостаточно ярок. Чтобы живописать подобные события, надо иметь перо самого выдающегося из наших поэтов, автора «Тружеников моря»[209].

Я уже говорил, что капитан Немо плакал, глядя на море. Его горе было безмерным. За время нашего пребывания на «Наутилусе» он терял уже второго товарища. И какая смерть! Раздавленный, искалеченный, задушенный ужасными щупальцами, перемолотый железными челюстями, его друг не будет покоиться рядом со своими товарищами в безмятежных водах кораллового кладбища!

Ну а мое сердце разрывалось от услышанного в разгар битвы отчаянного крика того матроса. Несчастный француз, забыв принятое наречие, вновь заговорил на языке своей родины и своей матери в последней, напрасной мольбе! Итак, один из моряков «Наутилуса», преданных капитану Немо телом и душой, так же, как он, бежавших от общения с людьми, оказался моим соотечественником! Был ли он единственным французом среди членов этой таинственной организации, очевидно, состоящей из представителей разных наций? Вот одна из неразрешимых загадок, что бесконечно терзали мой ум!

Капитан Немо удалился к себе, и в течение долгого времени я его не видел. Но его глубокая печаль, отчаяние, нерешительность сказывались на поведении судна, душой которого он был, и которому невольно передавал свое душевное состояние! «Наутилус» больше не держался какого-либо курса. Он шел то вперед, то назад, носился туда-сюда по воле волн, словно труп. Гребной винт, хотя и освобожденный от пут, по большей части бездействовал. Корабль плыл наугад. Он никак не решался покинуть сцену последней битвы, оставить позади это море, поглотившее его собрата!

Так прошло десять дней. И только первого мая, пройдя мимо Лукайских островов[210] в районе Багамского пролива, «Наутилус» снова взял курс на север. Теперь мы следовали за течением крупнейшей реки океана – со своими берегами, своими рыбами и своей собственной температурой. Я говорю о Гольфстриме.

По сути, это и есть река, которая свободно течет посреди Атлантики, не смешиваясь с другими океанскими водами. Эта река соленая – даже солонее, чем море вокруг. Ее средняя глубина достигает трех тысяч футов, а ширина – шестидесяти миль. В некоторых местах скорость ее течения составляет четыре километра в час. Неизменный объем ее вод в сумме превышает объем всех земных рек.

Подлинный исток Гольфстрима, обнаруженный капитаном Мори, или, если угодно, его отправная точка, находится в Гасконском заливе[211]. Там его воды, поначалу слабо выраженные, начинают приобретать собственный характер, цвет и температуру. Оттуда это течение спускается на юг, вдоль экваториального побережья Африки, нагревается под знойными лучами тропиков, пересекает Атлантику, достигает бразильского мыса Сан-Роке и делится на две ветви, одна из которых вбирает в себя жаркие молекулы Антильского моря. И вот тут Гольфстрим, будто назначенный самой природой устанавливать температурный баланс, смешивая тропические воды с полярными, начинает играть свою роль уравнителя. Раскалившись под солнцем Мексиканского залива, он поднимается на север до североамериканского острова Ньюфаундленд. Здесь Гольфстрим под действием холодного течения из пролива Дейвиса отклоняется и вновь поворачивает в океан, следуя вдоль одного из больших кругов земного шара по локсодромической линии[212], а на сорок третьем градусе делится на два рукава, один из которых, подгоняемый северо-восточным пассатом, возвращается в Гасконский залив и к Азорским островам, а другой, согрев прибрежные воды Ирландии и Норвегии, идет до Шпицбергена, где его температура, упав до четырех градусов, все же способствует образованию свободного ото льдов полярного моря.

Именно по этой океанической реке и плыл сейчас «Наутилус». На выходе из Багамского канала, шириной четырнадцать лье и глубиной триста пятьдесят метров, Гольфстрим несет свои воды со скоростью восемь километров в час. Скорость течения постепенно замедляется по мере приближения к северу, и остается только надеяться, что так будет и впредь – ведь если, как предупреждают некоторые ученые, скорость и направление течения изменятся, это вызовет огромные климатические потрясения в Европе, последствия которых невозможно предугадать.

Около полудня мы с Конселем находились на палубе. Рассказав об особенностях Гольфстрима, я предложил ему опустить руку в воду.

Консель охотно подчинился и был страшно удивлен, не почувствовав ни тепла, ни холода.