Двадцать тысяч лье под водой

– Дружище Нед, – ответил я, – у меня совсем другое мнение насчет судьбы доблестного «Наутилуса», Через четыре дня мы узнаем, на что способны тихоокеанские приливы. В любом случае, идея с побегом была бы уместной вблизи берегов Англии или Прованса, но мы застряли в акватории Новой Гвинеи, а это совсем другое дело. К тому же мы всегда успеем пойти на эту крайнюю меру, если «Наутилус» не снимется с мели. И то я посчитал бы такой поступок крайне рискованным!

– Может, стоит хотя бы прощупать почву? – не унимался Нед Ленд. – Вот остров. На острове есть деревья. Под деревьями – земные животные, источник отбивных и ростбифов. А я был бы не прочь отведать кусочек мяса!

– На этот раз наш дорогой Нед прав, – сказал Консель, – и я с ним всецело согласен. Не мог бы господин попросить своего друга капитана доставить нас на остров? Хотя бы для того, чтобы мы не разучились ходить по твердой части нашей планеты!

– Я могу его попросить, – ответил я. – Хотя он наверняка откажет.

– И все же господину стоит рискнуть, – предложил Консель. – Заодно проверим, как далеко простирается любезность капитана.

К моему огромному удивлению, капитан Немо согласился выполнить эту просьбу, причем весьма охотно. Он даже не взял с меня обещания вернуться на борт! Впрочем, побег через Новую Гвинею был бы чистым безумием – на месте Неда я не стал бы и пытаться. Уж лучше быть пленником на борту «Наутилуса», чем попасть в руки папуасов.

Шлюпку предоставили в наше полное распоряжение на все завтрашнее утро. Я не спросил капитана, отправится ли он с нами, – у меня вдруг мелькнула мысль, что нам даже не выделят провожатого из членов команды, доверив управление лодкой Неду Ленду. Правда, остров находился всего в паре миль, и канадец играючи провел бы утлое суденышко между вереницами рифов, смертельных для больших кораблей.

На следующий день, 5 января, шлюпку вынули из гнезда и спустили в воду прямо с палубы. Два матроса легко справились с этой задачей. Весла уже лежали внутри, так что нам оставалось лишь спуститься и занять свои места.

В восемь часов, вооружившись ружьями и топорами, мы покинули «Наутилус». Море было довольно спокойным. С берега дул легкий ветерок. Мы с Конселем налегали на весла, а Нед сидел у руля, направляя наше суденышко в узкие проходы между рифами. Шлюпка послушно скользила вперед.

Нед Ленд не мог скрыть своей радости. Он чувствовал себя пленником, сбежавшим из тюрьмы, и даже не думал, что ему придется туда вернуться.

– Мясо! Наконец-то у нас на обед будет мясо! – мечтательно повторял он. – Да еще какое! Настоящая дичь! Эх, нам бы еще хлеба! Я ничего не имею против рыбы, но нельзя же питаться только ею, – а кусочек свежей дичи, поджаренный на раскаленных углях, внесет приятное разнообразие в наш рацион.

– Каков гурман! – сказал Консель. – У меня аж слюнки потекли!

– Осталось только выяснить, водится ли в местных лесах дичь, и если да, то насколько крупная. Не хотелось бы превратиться из охотника в объект охоты!

– Скоро узнаем, господин Аронакс! – Канадец сверкнул зубами, острыми, как лезвие топора. – Я готов съесть даже тигра, тигровое филе, если на острове не найдется других четвероногих!

– Друг Нед внушает беспокойство, – заметил Консель.

– Первое же встречное животное, – продолжал Нед Ленд, – бесперое четвероногое или двуногое с перьями[122], получит мой приветственный выстрел!

– Ну вот! – воскликнул я. – Мистер Ленд снова готов забыть об осторожности!

– Не бойтесь, господин Аронакс! – ответил канадец. – Просто налегайте на весла! Вот увидите, через двадцать пять минут я угощу вас блюдом собственного приготовления.

В половине девятого шлюпка «Наутилуса» мягко уткнулась носом в песчаный берег, благополучно преодолев кольцо коралловых рифов вокруг острова Гвебороар.

Глава двадцать первая Несколько дней на суше

Не без волнения ступил я на твердую почву. Нед Ленд пробовал землю ногой, словно проверяя ее на прочность. Хотя прошло всего два месяца с тех пор, как мы стали, выражаясь словами капитана Немо, «пассажирами “Наутилуса”», – то есть, фактически, пленниками его командира.

Через несколько минут мы уже были на расстоянии ружейного выстрела от берега. Местная почва состояла преимущественно из мадрепорового известняка; однако, судя по руслам высохших рек, усеянных осколками гранита, формирование острова началось в древнейшие геологические эпохи. Горизонт был полностью скрыт за пологом роскошных лесов. Огромные деревья, достигающие порой двухсот футов[123] в высоту, были сплетены между собой гирляндами лиан, которые покачивались на ветру, как настоящие гамаки. Здесь встречались вперемешку мимозы, фикусы, казуарины, тики, гибискусы, панданы, пальмы, а под их зелеными сводами, у подножия гигантских стволов буйно разрастались орхидеи, бобовые и папоротники.