Двадцать тысяч лье под водой

Мы пересекли луг, поросший густой травой, и очутились на опушке небольшого лесочка, откуда доносился щебет и хлопанье крыльев множества птиц.

– И тут всего лишь птицы, – разочарованно заметил Консель.

– Среди них есть и съедобные! – ответил гарпунер.

– Сомневаюсь, друг Нед, – возразил Консель. – Явижу одних только попугаев.

– Дружище Консель, на безрыбье, как говорится, и попугай сойдет за фазана! – ответил Нед.

– К тому же, – добавил я, – эта птица вполне съедобна, если приготовить ее должным образом.

И действительно: в лесу, среди пышной зелени, порхали с ветки на ветку бесчисленные стаи попугаев. Казалось, смышленые птицы только и ждут, чтобы их обучили человеческому языку. Ну а пока в большой компании себе подобных весело щебетали волнистые попугайчики всевозможных цветов, на ветках сидели с философским видом степенные какаду, мимо носились ярко-красные лори, словно принесенные ветром лоскутки кумача, шумно хлопали крыльями калао, рядом мельтешили среди листвы папуанские венценосные голуби нежнейших оттенков лазури, – словом, огромное разнообразие пернатых, в основном малопригодных для еды.

В этой пестрой коллекции не хватало только одной редкой птицы, которую не встретишь за пределами островов Ару и Папуа. Однако вскоре мне представился случай ею полюбоваться.

Пройдя через мелколесье, мы вышли на поросшую кустарником равнину. И тут я увидел великолепных птиц, поднявшихся в небо при нашем появлении. Из-за особого расположения длинных перьев им приходилось лететь против ветра. Волнообразная траектория полета, изящество воздушных пируэтов, переливы оперения притягивали и очаровывали взор. Узнать их было нетрудно.

– Райские птицы! – воскликнул я.

– Отряд воробьиных, семейство… – начал перечислять Консель.

– …куропатковых? – подхватил Нед Ленд.

– Не совсем, мистер Ленд. Однако я полагаюсь на вашу ловкость в поимке хоть одного представителя этих пленительных созданий тропической природы!

– Попробую, господин профессор! Правда, с гарпуном я управляюсь куда ловчее, чем с ружьем.

Малайцы, ведущие успешную торговлю райскими птицами с Китаем, ловят их различными способами, воспользоваться которыми мы не могли. Местные охотники либо ставят силки на верхушках высоких деревьев, где предпочитают гнездиться райские птицы, либо обездвиживают их с помощью вязкой смолы. Порой они даже отравляют водоемы, где птицы утоляют жажду. Ну а нам ничего не оставалось, кроме как попробовать сразить их выстрелом, хотя подобный способ давал мало шансов на успех. И действительно: мы лишь впустую израсходовали большую часть зарядов.

К одиннадцати часам утра мы достигли предгорий в центральной части острова, так и не подстрелив ни единого зверя. Голод все сильнее давал о себе знать. Охотники самонадеянно рассчитывали на богатую добычу, но были посрамлены. К счастью, Консель, неожиданно для себя самого, подстрелил одним выстрелом белого голубя и вяхиря, обеспечив нам завтрак. Мы ловко ощипали их, нанизали на ветку и подвесили над ярко пылающим костром из сухих поленьев. Пока эти занятные птицы жарились, Нед приготовил плоды хлебного дерева. Затем мы в мгновение ока проглотили голубя с вяхирем, обглодав до косточек, и посчитали кушанье отменным. Мускатный орех, которым обычно питаются эти птицы, придает их мясу тонкий аромат и превосходный вкус.

– Точно пулярки, которых откармливали трюфелями, – сказал Консель.

– Ну а теперь, Нед, чего вам еще недостает? – спросил я канадца.

– Четвероногой дичи, господин Аронакс, – ответил он. – Этих голубей – на один зуб. Для аппетиту, так сказать. И не будет мне покоя, пока не подстрелю живность, годную для отбивных!

– Мне тоже, Нед. Пока не поймаю райскую птицу!

– Ну так давайте уже охотиться! – призвал Консель. – Только теперь пойдем в обратном направлении, в сторону моря. Дальше начинаются горы, и нам лучше вернуться в лесистую часть острова.

Мы последовали этому мудрому совету. Прошагав около часа, мы попали в настоящий лес из саговых пальм. Какие-то безобидные с виду змеи скользили у нас под ногами, спасаясь бегством. Великолепные райские птицы тут же прятались при нашем приближении, и я уже было отчаялся их изловить, когда идущий впереди Консель вдруг резко наклонился и с торжествующим криком повернул ко мне, держа в руках одну из них.

– Браво, Консель! – воскликнул я.

– Теперь господин может быть доволен, – ответил верный слуга.

– Ну нет! Ты только что превзошел своего хозяина. Поймал одну из этих птиц живьем, да еще и голыми руками!

– Если господин взглянет на нее поближе, то увидит, что гордиться мне особо нечем.

– Это еще почему?

– Да потому что эта птица пьяна, как говорится, в стельку.

– Пьяна?

– Да, господин. Захмелела, наевшись до отвала мускатных орехов вон с того мускатника, под которым я ее нашел. Вот, друг Нед, полюбуйтесь на ужасные последствия чрезмерных возлияний!

– Тысяча чертей! – взвился канадец. – Да много ли я выпил джина за последние два месяца? Меня и корить-то не за что!