Двадцать тысяч лье под водой

У нас из-под ног, словно стаи бекасов на болоте, выпорхнули вереницы забавных рыбок из рода одноперых, не имеющие других плавников, кроме хвостового. Я заметил среди них яванского моноптеруса с синеватым брюшком – настоящую змею длиной восемьдесят сантиметров! Если бы не золотистые линии на боках, его можно было бы запросто спутать с морским угрем. Из семейства строматид, отличающихся сплюснутым телом овальной формы, мне встретились пестрые рыбы-ангелы с серповидным спинным плавником – съедобные, в высушенном и маринованном виде они являют собой вкуснейшее блюдо под названием «караваде». А также я увидел морских карасей транкебаров, принадлежащих к роду щитоносов, чье тело покрыто чешуйчатым панцирем из восьми продольных пластинок.

Нед Ленд размахивал огромным гарпуном.

Чем выше поднималось солнце, тем ярче освещалось морское дно. Характер почвы постепенно менялся. Мелкий песок у нас под ногами превратился в круглую гальку – мы словно шагали по просторной дороге, усеянной моллюсками и зоофитами. Среди многочисленных представителей этих двух типов мое внимание привлекли плакуны с тонкими неровными створками – разновидность устриц, обитающих в Красном море и Индийском океане; рыжеватые люцины со сферическими раковинами; шиловидные теребры; персидские багрянки, снабжавшие «Наутилусу» превосходной краской; рогатые мурексы длиной пятнадцать сантиметров – казалось, они вот-вот вцепятся в нас своими отростками, похожими на тонкие пальцы; колючие турбинеллы, сплошь покрытые острыми шипами; лингулы, анатины – съедобные ракушки, которыми изобилуют рынки Индостана; слабо фосфоресцирующие панопиры; и наконец чудесные веерообразные окулины – восхитительные подводные веера, служащие одним из самых ярких украшений этих морей.

Между живыми растениями, под сенью гидрофитов, сновали легионы членистоногих. Особенно часто попадались зубастые ранины с треугольным, чуть округлым панцирем, типичные для этих мест биргусы и жуткие партенопы, чей уродливый вид вызывает отвращение. Мне также довелось много раз встретить и другое, не менее ужасное животное – описанного Дарвином гигантского краба, которого природа наделила силой и инстинктом в такой степени, что он может питаться кокосовыми орехами. Взбираясь на растущие вдоль берега деревья, он сбрасывает вниз кокосы, а когда те раскалываются, вскрывает их могучими клешнями. Здесь, под прозрачными водами, этот краб перемещался с невероятной скоростью, в отличие от зеленых морских черепах Малабарского побережья, которые лениво ползали среди камней.

Около семи часов мы наконец добрались до устричной отмели, где ежегодно плодятся миллионы жемчужниц. Драгоценные моллюски прикрепляются к подводным скалам и намертво приклеиваются к ним благодаря липким коричневатым нитям биссуса, тем самым полностью себя обездвиживая. В этом отношении устрицы проигрывают обычным ракушками, которых природа не стала окончательно лишать способности двигаться.

Перламутровая устрица, жемчужница мелеагрина, имеет округлую раковину с почти симметричными плотными створками и очень ребристой наружной поверхностью. На спиральных ребрах некоторых из раковин виднелись зеленоватые бороздки, расходившиеся лучами из вершины. Так выглядели молодые устрицы. Другим устрицам, черным и шероховатым, было не менее десяти лет, а их длина достигала пятнадцати сантиметров.

Капитан Немо указал мне на это скопление устриц, и я понял, что перед нами – поистине неистощимые копи, поскольку созидательная сила природы берет верх над человеческим инстинктом разрушения. Повинуясь этому инстинкту, Нед Ленд спешил наполнить висевшую у него на поясе сеть самыми красивыми моллюсками.

Но останавливаться подолгу мы не могли. Нужно было идти за капитаном, который, по всей видимости, прекрасно ориентировался в хитросплетении одному ему известных тропинок. Уровень дна заметно повысился, и порой моя поднятая рука высовывалась из воды. Затем дно резко ушло вниз. То и дело нам приходилось обходить вырастающие на пути скалы с острыми пирамидальными вершинами. Из темных расселин, покачиваясь на длинных тонких конечностях, за нами пристально наблюдали гигантские ракообразные, похожие на водруженные на лафеты орудия. Под ногами копошились мирианы, арисии, глицеры и кольчатые черви, вытягивая свои усики и щупальца.

Впереди возник просторный грот, образовавшийся в живописном нагромождении скал, покрытых пестрыми гобеленами из всевозможных подводных растений. Поначалу мне показалось, что внутри – кромешная тьма. Солнечные лучи как будто гасли у самого входа, растворяясь в полупрозрачном мраке.

Капитан Немо вошел в грот. Мы последовали за ним, и вскоре мои глаза привыкли к относительной темноте. Я разглядел причудливые очертания сводов, поддерживаемых естественными колоннами, которые прочно стояли на гранитном фундаменте, подобно массивным колоннам тосканской архитектуры. Зачем понадобилось нашему непостижимому проводнику стремиться в эту подводную гробницу? Разгадка не заставила себя долго ждать.