Две крепости

Фродо и Сэм с тяжелым сердцем плелись вперед, не в силах дольше думать об опасности. Фродо глядел под ноги – Ноша вновь пригибала его к земле. Едва Перекресток остался позади, тяжесть Кольца, почти забытая в Итилиене, вновь начала прирастать. Теперь, ощущая, как вздыбилась дорога под ногами, Фродо устало поднял голову – и вдруг, как и предсказывал Голлум, увидел город Духов Кольца. И в страхе прижался к каменному откосу.

Длинная наклонная долина, глубокая сумрачная расселина далеко врезалась в горы. На ее дальней стороне, на скалистой площадке высоко на черных склонах Эфель-Дуата поднимались стены и башни Минас-Моргула. Все вокруг – и земля, и небо – тонуло во тьме, но сама крепость светилась, и не плененным лунным сиянием, пробивающимся сквозь мраморные стены былого Минас-Итиля, Башни Луны, прекрасного и лучезарного убежища меж холмов. Однако свет города яркостью уступал свету луны, томимой затянувшимся затмением, и дрожал и колебался, точно зловонное дыхание распада или трупное свечение – ничего не озаряющий свет. В стенах и башне виднелись окна, бесчисленные черные дыры, глядящие внутрь, в пустоту, а верхняя часть башни медленно поворачивалась из стороны в сторону, словно огромная призрачная голова озирала ночь. Несколько мгновений путники стояли, съежившись, и против воли глядели наверх. Голлум опомнился первым. Он опять нетерпеливо потянул хоббитов за плащи, но не проронил ни слова и чуть не силком потащил их вперед. Хоббиты повиновались неохотно, а время, казалось, замедлило свой бег, так что между тем мгновением, когда хоббичья ступня отрывалась от земли, и тем, когда она вновь ее касалась, проходило по нескольку минут, полных тоски и отвращения.

Так они медленно подошли к белому мосту. Здесь слабо блестевшая дорога проходила над ручьем посреди долины и продолжала извилистый путь наверх, к городским воротам – черному зеву, зиявшему во внешнем круге северной стены. По обеим сторонам дороги лежали широкие равнины, тенистые луга, усыпанные бледными белыми цветами. Цветы тоже светились в темноте – они были прекрасны и в то же время ужасны, словно уродливые порождения тревожного сна, и издавали слабый, тошнотворный могильный запах; воздух был пропитан запахом тлена. Луга соединял мост. У входа на него стояли искусно вырезанные фигуры людей и животных, но все разрушенные и отвратительные. Вода под мостом текла беззвучно, от нее поднимался пар, но эти клубящиеся испарения, окутывавшие мост, источали ледяной холод. Фродо почувствовал дурноту, голова у него закружилась. Внезапно, словно подчиняясь чужой воле, он спотыкаясь заспешил вперед, вытянутые руки пытались что-то схватить, голова моталась из стороны в сторону. Сэм с Голлумом кинулись за ним. Сэм подхватил хозяина, когда в начале моста тот споткнулся и чуть не упал.

— Не туда! Нет, не туда! — зашептал Голлум. Свист его дыхания, вырывавшегося сквозь зубы, как хлыстом разрывал тяжелую тишину. Он в ужасе упал на землю.

— Стойте, мастер Фродо! — пробормотал Сэм на ухо Фродо. — Назад! Не сюда. Так говорит Голлум, и впервые я согласен с ним.

Фродо провел рукой по лбу и с трудом оторвал взгляд от города на холме. Светящаяся башня зачаровывала его, и хоббит боролся с охватившим его желанием броситься по блестящей дороге к воротам. Наконец он с усилием повернул назад и тут же почувствовал сопротивление Кольца, тащившего его за цепочку, надетую на шею, а когда отвел взгляд в сторону, в первое мгновение словно ослеп. Перед ним была непроницаемая тьма.

Голлум, который полз по земле, точно испуганный зверь, уже исчезал во мраке. Сэм как мог быстро шел следом, поддерживая спотыкающегося хозяина. Недалеко от ближнего берега ручья в каменной стене у дороги сыскался проход. Путники вошли в него, и Сэм увидел, что они стоят на узкой тропе, которая в начале блестит, как главная дорога, а затем, поднявшись выше лугов со смертоносными цветами, темнеет и петляя поднимается на северные склоны долины.

По этой тропе и побрели хоббиты. Они шли плечом к плечу. Шедшего впереди Голлума не было видно. Лишь когда он оборачивался, чтобы поманить хоббитов за собой, возникал зеленоватый свет его глаз – то ли отражение отвратительного свечения Моргула, то ли отблеск собственных, не менее отвратительных мыслей. Фродо и Сэм все время помнили о гибельном свечении башни и ее темных глазницах и без конца испуганно оглядывались, то и дело отрываясь от страшного зрелища, чтобы отыскать в темноте тропу. Медленно, с трудом они продвигались вперед и вверх. Когда отравленный ручей с его зловонными испарениями остался внизу, дышать стало легче, и в головах прояснилось. Зато навалилась страшная усталость, будто хоббиты целую ночь тащили тяжелую ношу или долго плыли против сильного течения. Наконец они уже не могли идти дальше без отдыха.