Две повести. Терунешь. Аска Мариам

Доро энкуляль энжи,
Атуоддэмъ арьера.
Ямосковъ агэръ
Мытууа бахэръ лай лиммара.[16]

{* Точная абиссинская псня. Переводъ ея:
Любитъ курица яйца,
А коровье молоко не любитъ.
Возьми меня въ Россiю,
Въ свой заморскiй домъ.}

Пла женщина, кончала куплетъ и заводила его опять сначала.

Я не вытерплъ и окликнулъ: — кто тамъ?

Пнiе прекратилось, дверь прiотворилась, и въ хижину мою вошла некрасивая, изрытая оспой, сестра Терунешь — Уоркнешь.[17]

— Что случилось? Зачмъ ты здсь?..

— Проводить тебя, Гета, вмсто жены твоей.

— А гд же Терунешь? — тревожно спросилъ я. Предчувствiе чего-то недобраго охватило меня.

— Она въ тюрьм. Закована въ цпи и посажена въ тюрьму.

— За что?

— Вчера, когда негусъ подъзжалъ къ Геби, она бросилась къ его мулу съ криками: отпусти меня къ московамъ! Ее схватилъ Азачъ Гезау и ее допрашивали. Она опять просилась отпустить ее въ Московiю и ссылалась на любовь къ теб. По нашему обычаю, человкъ, который хочетъ измнить своему отечеству, долженъ быть закованъ и посаженъ въ темницу, до тхъ поръ, пока ему невозможно уже будетъ бжать.

— А потомъ?

— Потомъ его освобождаютъ. Терунешь послала своего ашкера предупредить меня о своемъ заточенiи, и когда я къ ней пришла, она просила отъ ея имени проститься съ тобой.

Я былъ потрясенъ всмъ случившимся. Я зналъ одно: Терунешь допрашивали, она показала на меня. Не сегодня, завтра, даже, можетъ-быть, сейчасъ придутъ слуги негуса и заберутъ меня для допроса. Положимъ, меня не дастъ въ обиду нашъ посланникъ… Но… но все-таки — бжать скоре, вернуться къ Ан въ Россiю — было лучшимъ исходомъ изъ всей этой исторiи.

Уоркнешь, казалось, догадалась о моемъ душевномъ состоянiи. Она дотронулась до моей руки и тихо сказала:

— Сестра моя неправа. Курица. любить яйца, а коровье молоко не любитъ — не можетъ абиссинка желать жить въ Россiи. Жаль, что ее заточили, но на все воля Божья и негусова.

Я метался изъ угла въ уголъ, не зная, что предпринять. Въ такомъ положенiи захватилъ меня разсвтъ. Мн все слышались чьи-то шаги, казалось, что вотъ-вотъ въ дверяхъ хижины появится хитрое темное лицо Азача Гезау. Первые лучи солнца показались за горами. Слуги мои просыпались и вели муловъ на водопой. И вдругъ я ршилъ.

— Чуфа, Лифабечу, Алайу! — крикнулъ я: — вьючьте и кормите муловъ. Мы выступаемъ сейчасъ.

Черезъ четыре часа, подъ отвсными лучами солнца, по узкой и пыльной тропинк, спшнымъ шагомъ шло пятнадцать муловъ. Человкъ двнадцать оборванныхъ ашкеровъ, вооруженныхъ берданками, подъ предводительствомъ благо на каремъ мул, сопровождали ихъ. Караванъ спустился къ Хабан, поднялся на верхъ, миновалъ крутой подъемъ на гору, у подножiя которой росли три громадныя смоковницы, и скрылся за уступомъ горы, направляясь на сверо-востокъ.

Это былъ мой караванъ.

XI

Путь отъ столицы Абиссинiи, Аддисъ-Абебы — до французскаго порта Джибути на Тихомъ океан длится на пять частей. Отъ Аддисъ-Абебы до Бальчи дорога идетъ по высокому плоскогорью, перерзанному во многихъ направленiяхъ ручьями и поросшему высокой травой. Многочисленныя абиссинскiя и галласскiя деревни встрчаются на пути. По дорог видны жители, идущiе въ Аддисъ-Абебу, или возвращающiеся изъ нея. Такъ тянется путь на протяженiи около 90 верстъ. Затмъ — крутой каменистый спускъ внизъ, и на разстоянiи почти трехсотъ верстъ идетъ знойная Данакильская степь. Въ двухъ мстахъ она перерзана широкими рками Кассамомъ и Авашемъ, но между этими горными потоками, усмиренными степью, нтъ ни ручья, ни лужи. Потомъ идетъ рядъ горныхъ кряжей и долинъ между ними. Звонкiе ручьи устремляются внизъ, въ лощинахъ вчно зеленютъ болота и дремучiе тропическiе лса, съ бездной разнообразныхъ породъ деревьевъ, перевитыхъ лiанами, съ массой птицъ, дикихъ козъ и обезьянъ. На вершинахъ задумчиво шумятъ перистой листвой кипарисы* и туйи съ громадными стволами, ниже, тамъ, гд влаги становится больше, растутъ бананы, кокосы, гигантскiя смоковницы и ароматныя нжныя мимозы. Тысячи породъ лiанъ, срыхъ мховъ покрываютъ стволы и втви и образуютъ непроходимую завсу. Громадные бамбуки вытягиваютъ свои стройные стволы, внизу растутъ папоротники и травы, вычурные цвты цвтутъ здсь зиму и лто, наполняя влажный воздухъ запахомъ оранжереи.