Две столицы

– Не будут же они по Зимнему дворцу и по Гатчинскому на лошадях скакать. У всех офицеров преображенцев тоже есть лошади, – резонно заметил Татищев.

– Я что хотел спросить вас, Петр Христианович. С формой мне непонятно. Если они наденут зеленую форму, то… – Александр развел руками.

– Не нужно этого делать, Александр Павлович! – вспомнил Брехт, что ему разрешили по имени-отчеству государя называть. – Им нужно сшить… Нет, так. Там четыре нации по двадцать человек. Нужно сшить черкески, они почти у всех одинаковые по внешнему виду, четырех цветов. Черный, темно-зеленый, темно-синий и коричневый, и пусть они в этих черкесках и несут службу. Еще дать команду придворным ювелирам наделать серебряных газырей. Ваши горцы должны выглядеть очень парадно. И форму им нужно сшить за счет казны. Это не большие деньги, но они все довольно бедные и с собой у них вообще денег нет. – Брехт все слова не мог подобрать, этим товарищам объясняя, что преданность горцев заслужить надо. – Вы поймите, Александр Павлович, что главное в этом конвое даже не ваша безопасность, хотя они умрут, но не предадут своего сюзерена, в отличие от наших гвардейцев, главное – это то, что красивые, с орденами и деньгами, они вернутся к себе и станут уважаемыми людьми, на которых будут равняться соседи. Через два года этих горцев заменить на других и создать преемственность. Все молодые горцы будут стремиться попасть в ваш конвой. И все станут патриотами России, а не ее непримиримыми врагами.

– Конечно, Петр Христианович, я так и думал, но сразу нашлись десятки советчиков, которые отговаривали меня, а если говорили и принять их на службу в гвардию, то советовали просто рядовыми в Преображенский полк. Вот я и пригласил вас, чтобы вы объяснили все Николаю Алексеевичу, – довольно улыбнулся Александр.

Вона чё! Советчики. И вот эти старые служаки в числе прочих.

– Но ведь вы привезли больше восьмидесяти человек? – буркнул Татищев.

– Да, десять черкесов и десять вайнахов я не привез, это не дрова, а пригласил в свой Мариупольский гусарский полк. И они там будут обучать выездке и сабельному бою с джигитовкой молодое пополнение, да и старичкам есть чему поучиться. И этих я тоже переодевать не буду. Пусть выделяются. Еще я, предполагая, что грядут непростые времена, выбрал себе в ординарцы, что ли, десять молодых черкесов. Они будут учиться у меня лично.

– Десять ординарцев? – оба вскинули брови.

– У ханов свои причуды.

Посмеялись.

– Петр Христианович, а не возникнут трения у гвардейцев с черкесами вашими? – Татищев парик поправил. Последний в империи с париком. Старенький, лысый должно быть, вот и не снимает.

– Конечно, возникнут, если провоцировать. Но вы же командир полка, объясните гвардейцам, что творится из-за этих поляков. И предупредите, что даже за попытку дуэли с горцами лишение дворянства и ссылка на Аляску. Александр Павлович, и вы издайте такой указ. Загубим же все дело. Наоборот, подожжем Кавказ. Вообще, если честно, я бы все войска удалил из Петербурга, а особенно гвардию. Вот их и нужно послать в Польшу. Очень хороший предлог.

– Прямо как батюшка мой говорите, – поморщился Александр.

Брехт промолчал. Павел сделал ошибку, наехав таким образом на гвардию. Лишил их балов и служить заставил. Нужно было перемолоть гвардейские полки в войнах. С Суворовым в Италию всех до единого послать. Кстати, насколько он помнил историю, именно так Александр и поступит и под Аустерлицем, и в Пруссии будет воевать гвардия. Может, потому и проиграли Наполеону оба сражения.

Глава 17

Событие сорок четвертое

Народными я средствами лечусь

От вируса! – сказала тетя Сара. —
А в маске задохнуться я боюсь,
У них противный запах перегара!

В Первопрестольной еще дела оставались, но нужно было срочно ехать в Студенцы. Во время ссылки Брехт как-то зашел к Матрене в ее избушку на курьих ножках, чтобы определить степень знаний колдуньи. Называл разные болезни, и потом они по симптомам определяли, как их на Руси обзывают. Потом наоборот. Матрена показывала ему сушеные травы и рассказывала, как их местные кличут, а он пытался на более современный язык это перевести. Если итоги подводить, то получился в результате разговор слепого с глухим – полная хрень. Почти не нашли точек соприкосновения.