Две столицы

– Конечно, дорогой Николай Сергеевич. Только после того, как получу в свои загребущие руки пять душ черных. Мне нужны солдаты, а лучше унтер-офицеры, которые офицеров побили или еще какое преступление в армии учинили. Хочу очистить мир от этих татей.

– Ик. Так, может, завтра.

– Сейчас, велите бричку вашу закладывать, а на обратном пути я вам настойку и выдам.

– Прооооохооор!!!! – завопил, засипел обер-полицмейстер.

Петербургская пересыльная тюрьма находилась при Управе благочиния на Моховой улице, то есть в самом центре города. В ста шагах Дворцовая набережная. Здание в четыре этажа смотрело на мир небольшими окошками, даже решетками не огороженными. Край непуганых дураков.

– Начальник Управления благочиния Сизов Петр Христофорович, – представил Овсов человека в голубом мундире.

– Вы уж сами, Николай Сергеевич, – подбодрил замолчавшего обер-полицмейстера Брехт.

– Петр Христофорович, есть сейчас в вашем ведомстве унтер-офицеры, что в армии бунтовали и какой разбой учинили? Пять человек нужно их… мне.

– Вестимо, ваше превосходительство. В пятой камере шестеро сидят из Литовского мушкетерского полка. Офицера, поручика Семенова, забили насмерть. Осуждены на пожизненное заключение в Сибири. Скоро и этап.

– Я их заберу…

– А как же?.. – склонил голову набок начальник голубой… а, нет… в голубом.

– Повесились они. Мук совести не вынесли, – подсказал Брехт.

– Бывает такое…

– Вот тут, – Брехт сунул господину книгу с вложенными в нее двумя билетами в триста фунтов стерлингов, – описание, как они все это учинили. – Шестьсот фунтов это три с половиной тысячи рублей серебром – заработок этого чиновника за десять лет.

Голубой книгу раскрыл, глаза выпучил, потом назад запучил и почти спокойно произнес:

– Представляете, ваше превосходительство, в пятой камере вчера сразу шестеро татей повесилось. Куда мир катится?! Прошу прощения, что не уследили. Так они что устроили, с одного из своих портки сняли, на ленточки разорвали, сплели бечевки и повесились. Вот истинный крест, все шестеро повесились. Каюсь. Не уследил.

– Ничего, Петр Христофорович, туда татям и дорога, самоубийцы в рай не попадают. Гореть им в гиене огненной.

Событие шестьдесят пятое

До чего люди любят карты и планы! А почему? Да потому, что там, на картах и планах, можно потрогать север, юг, восток и запад рукой.

Рэй Брэдбери, из книги «Машина до Килиманджаро»

– Петр Христианович, мне тут сегодня доложили об очередном вашем прожекте, – Александр кивнул головой, и Брехту слуга, ну прямо весь в золоте, подал на подносике серебряном фужер с вином.

Блин, чего опять такое напрожектировал, о часовом заводе донесли? О перьях. Или товарищ с лошадиной фамилией проговорился. Да нет, Овсов просто дурак, а не самоубивец. Тем более что Брехт с ним честно противоядием рассчитался. Приехали после тюрьмы к бывшему дому Чарторыйских, Брехт в гости обер-полицмейстера не позвал, сказал, что мальчонка через пару минут вынесет микстуру, которую прямо сразу нужно выпить, и не дай бог вырвет, тогда плохо все, потому нужно маленькими глотками пить. Застращал, в общем, мужика, а нефиг. Договаривались же. Пацан сказал – пацан сделал, а этот господин начал хвостом вилять.

Дома Петр Христианович налил в плошку грамм сто пятьдесят коньяка и сыпанул полную солонку соли. Побултыхал, подождал, пока растворится, но переборщил с солью, осадок остался, тогда слил в фужер, вымыл плошку, освобождая от не растворившейся соли, перелил назад, решил, что кашу маслом не испортишь, и сверху луковицу накрошил, снова перелил, процедил и Ваньку кликнул.

– Нет его, он к портному за заказом побежал, – зашла на кухню, где Брехт противоядие готовил, Стеша.

– Хорошо. Устал я уже по городу бармалеем ходить. Стеша, там внизу обер-полицмейстер сидит в пролетке. Вынеси ему эту плошку. Ага! И скажи, что Петр, мол, Христианович просил проследить пристально, чтобы ни капли не пропало. И смотри на него зло и презрительно. Сможешь?

– Постараюсь. Сам обер-полицмейстер? – взбледнула.

– Самей не бывает. Ты не перестарайся, а то он уже сегодня в обморок падал, но и без улыбок всяких.

Нет, не мог Овсов с лошадиной фамилией его сдать. Кто тогда? Император тут же подсказку выдал:

– Николай Петрович Румянцев мне рассказал о кругосветном путешествии.

– Помилуйте, Александр Павлович, я к этому прожекту косвенное касание имею. Его составил капитан Крузенштерн. – Ну, славу богу, не Овсов.

– Читал я прожект сего капитана, ничего кроме амбиций. Какой уж тут престиж России, если десятки капитанов совершили уже кругосветное плавание? Разве желание прославиться самого Крузенштерна. А у вас все по-другому. Цель есть.

– И что вы решили, ваше императорское величество? – Брехт вино хлобыстнул, кислятина. Нет, нужно быстрее начать свое производить.