Две стороны Луны. Космическая гонка времен холодной войны

В предстартовое Рождество обе наши семьи пригласил на свое ранчо, расположенное в штате Колорадо на дне каньона с отвесными стенами, Джон Кинг – бизнесмен и большой фанат программы космических исследований. Дети катались на лошадях. Там же был и небольшой горнолыжный склон. И я, и Нил не очень-то хорошо умели кататься на горных лыжах, но всего за два с половиной месяца до старта мы занимались именно этим – трюкачеством на горных склонах, так и напрашиваясь на перелом. Но в те праздничные дни NASA даже не знало о том, где мы.

«Боже правый, а если бы я действительно сломал тогда ногу?» – думаю я сейчас о том времени. Но тогда мы просто веселились в свое удовольствие.

Глава 6 Бешеный волчок 1966

Майор Дэвид Скотт

АРЛИНГТОНСКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ КЛАДБИЩЕ.

СЕВЕРНАЯ ВИРГИНИЯ

Завеса кружащихся легких снежинок и тумана окутывала аэродром Ламберт в Сент-Луисе утром 28 февраля 1966 года. Нам с Нилом оставалось несколько недель подготовки перед назначенным на середину марта стартом экспедиции «Джемини-8». Мы находились то в Хьюстоне, то на мысе Кеннеди. Чарли Бассетт и Эллиот Си, члены основного экипажа в следующей после нашей экспедиции, должны были прилететь в Сент-Луис, чтобы проверить, как продвигаются работы по их «Джемини-9».

Только что шестерых астронавтов назначили на подготовку к первым полетам «Аполлонов», но программе «Джемини» еще предстояло достичь заданных целей и подтвердить, что «Аполлон» можно претворить в жизнь. Все мы работали без устали, ложились спать поздно, урывали для дела каждый час. Никто не имел права заболеть или где-то прогулять день. Расписание подготовки было предельно плотным.

Но плохая погода предрешила участь моего близкого друга Чарли. Он летел на заднем сиденье тренировочного самолета T-38, которым управлял Эллиот Си. Несмотря на плохие условия, Си попытался посадить самолет, ориентируясь визуально. Консоль крыла T-38 задела крышу здания, и самолет от удара взорвался. Чарли и Эллиот погибли на месте. Случилась трагедия… Все мы давно привыкли к риску. Мне уже приходилось терять друзей. Один из них – мой добрый приятель по базе Эдвардс Тед Фримен, который погиб, пытаясь катапультироваться после того, как в лобовое стекло его T-38 врезался летящий гусь. Это случилось через год после того, как мы стали астронавтами. Но смерть Чарли и Эллиота Си оказалась особенно обескураживающей и печальной.

Она плохо сказалась и на ходе программы. Проект «Джемини» и так балансировал на грани краха. Взрывались ракеты-носители, вскрывались неисправности в ракетах-мишенях «Аджена». Время утекало сквозь пальцы. Теперь все беспокоились еще сильнее, испугавшись, что удача от нас отвернулась. Особенно тяжело приходилось женам. Мы с Лартон хорошо знали Джинни Бассетт и ее детей. Им выпало пройти через тяжелое испытание.

На время похорон всю нашу работу приостановили. Погребение проходило с воинскими почестями на Арлингтонском национальном кладбище. Поминальные службы в Хьюстоне, где мы присутствовали, навевали скорбь и тоску. Чтобы отдать последнюю дань памяти обоим пилотам, самолеты T-38 из отряда NASA пролетели «строем выбывшего» над церковью – ведущий самолет резко уходил прочь от остальных трех, символизируя расставание с погибшими. Но долго скорбеть было некогда. Требовалось продолжать программу.

* * *

За неделю до запуска мы с Нилом переехали на мыс. Лартон и Джен остались в Хьюстоне, следя за нашими делами по сообщениям от ЦУПа. Теперь, когда мы оказались на мысе Кеннеди в преддверии старта, остальной мир для нас пропал. Мы замкнулись в собственном волнующем мирке. Насколько мы знали, нам предстояла самая значительная по сравнению с предыдущими экспедиция. Нас ждал целый спектр задач, что отразилось даже на эмблеме миссии.

Ее мы с Нилом придумали сами: от двух белых звезд шел луч, преломляющийся через призму и распадающийся на цветную радугу, образуя вместе с римской цифрой VIII астрономический знак созвездия Близнецов[56] – символы, отражающие все цели экспедиции. Обычай, когда астронавты создают эмблемы своего будущего полета, пошел еще от парней с «Меркьюри» и брал начало в опознавательных нашивках различных авиационных подразделений, которые мы носили, когда служили летчиками. Военные эмблемы, шевроны и нашивки – древняя традиция. Их использовали еще древние греки и римляне, чтобы показать, кому предан тот или иной воин. Но в космонавтике традиция стала поинтереснее, потому что мы проектировали эмблемы для себя.

Позже, в программе «Аполлон», эмблемам стали придавать такое большое значение, что их отдали на разработку профессиональным дизайнерам. Я предпочел, чтобы для «Аполлона-15» эмблему создавал знаменитый итальянский дизайнер Эмилио Пуччи. Мы уже были с ним знакомы к тому времени: во время Второй мировой войны он служил летчиком-истребителем, а теперь очень интересовался космонавтикой. Но это еще было делом будущего. Если бы «Джемини-8» не достиг поставленных целей, кто знает, что было бы с программой «Аполлон»?