Две войны (СИ)

Джастин слушал друзей с улыбкой, внутри чувствуя, как закипает в нем сила, желание проверить себя; как художнику необходима краска для творения — так и ему необходимо было увидеть кровь и опасность, чтобы полностью довершить свою картину, застывшую в голове с начала войны. Но что-то неумолимо заставляло его душевную безмятежность зашататься и пустить глубокие корни сомнения: он с давних пор страшился несправедливости своих суждений, но убеждал себя, что, кого ни возьми, все в душе тревожатся и трусят. Оглянувшись на своих однополчан, которые исправно улюлюкали и ликовали, поливая северян грязью и отсылая невидимым врагам неприличные жесты, он мысленно сказал себе, что не создан быть воином, и всерьез подумал над различием между собой и теми людьми, которые, как злые духи, жаждущие мщения, прыгали вокруг него. Кристофер довольно зубоскалил, а Норманн распевал с остальными «Дикси». Джастина постепенно захлестывала неуверенность.

Завтра третий полк отправляется на свое первое задание, и они наконец-то попадут на настоящее поле битвы. Завтра они покажут этим янки, на что способен Юг.

^2 Мексиканская война — Американо-мексиканская война между США и Мексикой за северные мексиканские штаты, в которой американцы выступали в качестве агрессоров (1846—1848 гг);

^3 Dixie’s Land — «Страна Дикси»; как ни странно, любимая песня южан «Страна Дикси» была создана на Севере: композитор Дэниел Декатур Эммет написал ее в 1859 году для музыкального театра в Нью-Йорке. «Дикси» стала неофициальным гимном Юга и Конфедерации.

========== Глава 2 ==========

Come on,

Why you scared?

You’ll never change what’s been and gone

‘Cause all of the stars,

Have faded away

Just try not to worry,

You’ll see them some day,

Take what you need,

And be on your way and

Stop crying your heart out.

(Oasis — Stop Crying Your Heart Out)

Ноябрь 1862 года

Прошло полтора года с начала этой ужасной войны. Джастину стало казаться, что это никогда не кончится. Теперь он с каждым днем все больше и больше убеждался в том, каким идиотом был, когда рвался в бой, словно ненормальный. Какими дураками были все они, считая, что ножами и копьями смогут пробить себе победу в этой войне. То было время больших иллюзий, и мало кто по обе стороны от линии фронта задумывался над тем, как далеко можно «уехать» на голом энтузиазме. Сейчас стало совершенно ясно, всем без исключения, что Конфедерация проигрывает. В первые месяцы Югу с легкостью удавалось отбить две осады Ричмонда в июле и июне, устроить обвал северной пехоте под Атлантой и погнать армию противника до самого Вашингтона — в сентябре.

В газетах наперебой красовались яркие патриотические заголовки, которые давали понять взволнованному населению, что их Великая Армия все еще имеет превосходство над Севером. Люди, само собой, верили громким заявлениям, и никого не интересовало, что на Юге катастрофически мало литейных заводов, а на стороне янки — тысячи эмигрантов, готовых за лишний доллар пойти работать под их знамена. У них было все, чего не доставало Югу: шахты, рудники, фабрики и заводы, которые могли бы снабжать армию и флот всем необходимым во время войны, учитывая, что Южный флот пять месяцев назад был полностью разбит и янки спокойно заблокировали все порты и гавани, отрезав южан от цивилизации. Все так же набирались волонтеры, но теперь уже сроком не на полгода, а на три: к тому времени стало ясно, что за несколько месяцев война вряд ли закончится, особенно учитывая сложившуюся ситуацию. В апреле 1862 года был введен закон о всеобщей воинской обязанности, принятый Конгрессом Юга. На южном фронте конфедераты терпели невероятные потери, и десятки тысяч солдат еженедельно уезжали к месту самых тяжелых сражений.

Однако Джастин продолжал служить в Эскадроне. Он осознавал, что происходило, и тяжелый ком отчаянья сдавливал его горло. Иногда он вообще ничего больше не мог видеть, кроме черного цвета букв, мелькающих в газетах, которые с ужасным равнодушием вбивали в мозг одну чудовищность за другой. Но потом у Джастина возникало такое чувство, как будто голод, к которому он, как ему казалось, уже привык, начал разрывать стенки желудка. Словно бы в нем хранится взрывчатка, которая только и ждала зажигательной и освобождающей искры и разъедала его изнутри. Терзаемый, в дрожащем волнении, он ощущает, что ненависть шипит в его душе, как шипит вода на горячей плите. Все они были почти сломленными, подавленными, разбитыми мощью врага — они, опозоренные, растерянные, измученные, но до сих пор решительные. Южане защищали свои земли с той же силой и упорством, но уже не по причине чистейшего патриотизма, а лишь потому, что это было безвозвратным; все больше они становились беспомощной жертвой натиска жадной массы северного недруга.