Две войны (СИ)

Огонь лизал яркими языками пламени сухую землю и обугленные стволы, которые под натиском стихии падали одно за другим. Буквально в полуметре от Джастина с грохотом приземлилось одно из таких деревьев, придавив четырех солдат, не успевших вовремя отскочить в сторону. Джастин стоял не шелохнувшись, не в силах даже вздохнуть от окутавшего его шока. Над ним взвивались искры и, срываясь с трепещущих языков пламени, уносились вверх.

Его то и дело задевали сошедшиеся в схватке солдаты, но лейтенант был словно парализован; он пребывал в некоем вакууме, ничего не слыша и почти ничего не понимая, пока один из янки не кинулся на него со спины и не придавил к земле своим немалым весом. Джастин ощутил на шее горячее дыхание. В этот момент что-то почти ощутимо щелкнуло в голове, и он, сдирая в кровь ладони и колени, приподнялся, скидывая с себя противника.

— Гнида! — взревел северянин, выхватывая револьвер и откидывая саблю в сторону.

Джастин медленно, но верно, приходил в себя после пережитого им шока. Способность соображать вернулась к нему, когда очередное пушечное ядро грохнулось за его спиной, заставив испуганно упасть на землю, прикрыв голову руками, — в тот самый момент, когда янки, направляющий на него оружие, нажал на курок, — таким образом избежав участи стать хладным трупом с простреленной головой.

Быстро сориентировавшись, Джастин, ругнувшись сквозь зубы и пригибаясь к земле, бросился в сторону импровизированного укрытия, а точнее, созданной в результате пушечного залпа воронки, где, как он и предполагал, сидели раненые солдаты, прячась от творившегося наверху ужаса. Добежав, спотыкаясь и перепрыгивая через лежащие на земле тела, окутанные огнем, он камнем свалился в яму и отполз как можно дальше от края. В ушах стоял одуряющий звон, накатывала тошнота, раскаленный до предела воздух был горек и не давал вдоволь надышаться. Рана на спине пульсировала с новой, ранее невиданной силой, вынуждая Джастина выть в голос, уже не сдерживая своей адской боли, которую раньше он просто не чувствовал, подгоняемый страхом и адреналином в крови.

— Что прикажете делать, лейтенант? — хрипло спросил молодой рослый парень, прижимающий к груди окровавленную руку. — Каков ваш план?

— Ты что, шутишь, рядовой?! — прочитав по измазанным сажей губам солдата, взревел Джастин. — Нет никакого долбаного плана! Почему вы еще здесь? Был приказ об отступлении к югу. Какого черта, я спрашиваю, вы ослушались, солдат?

— Господин офицер, — невозмутимо ответил тот, гордо вскидывая окровавленную голову, — приказ был отдан не вами, а вашим адъютантом, и некоторые, в том числе и я, решили стоять до конца, дожидаясь ваших дальнейших указаний, сэр.

Джастин хотел было что-то сказать, но резкая боль под лопаткой, в месте тяжелого ранения, отдала в грудь, словно кто-то полоснул острием ножа у самого сердца.

— Сэр, дайте мне осмотреть вашу рану, — отчеканил солдат, приподнимаясь с места. — У меня есть кое-какой опыт…

— Сидеть! — рыкнул Джастин, не слыша рядового, но видя сквозь полуопущенные веки, как тот рвется к нему. — Я не нуждаюсь в помощи.

Солдат сразу сел на место и умолк, опасливо выглядывая из убежища, видимо, услышав что-то, кроме треска древесины, непрекращающихся взрывов и душераздирающих воплей. В это мгновение очередное ядро пронеслось над головами, и бойцы, которые были в яме, тупо уставились наверх, где по краям воронки медленно осыпалась содрогнувшаяся земля, вынуждая их сдвинуться ближе друг к другу.

Языки пламени уже перекинулись на редкие деревья вокруг подлеска, и пепел, словно снег, посыпался сверху на головы солдат.

— Надо убираться отсюда, иначе все сгорим заживо и будем в этой братской могиле гнить до конца времен, — процедил сквозь зубы Джастин, чувствуя приближающийся жар огня.

— Каков ваш приказ, лейтенант? — спросил один из солдат, и Джастин, быстро прочитав по губам вопрос, ответил ровно и спокойно, насколько это было тогда возможно:

— Единственный приказ — выжить, любой ценой.

***

Выскочив из ямы, Джастин сразу же кинулся к равнине, обгоняя дерущихся солдат и прикрывая глаза от жара. Огонь приближался со всех сторон, от деревьев уже остались обугленные головешки, но пламя, не стихая, перекидывалось на людей. Ему было трудно ориентироваться почти вслепую, на ощупь, спотыкаясь и падая, при этом даже не в силах что-либо услышать — словно маленький беспомощный щенок, потерявшийся в незнакомой местности.