Две войны (СИ)

Кто-то поднял его на ноги, отцепив от тела солдата, но дрожащий Джастин еще несколько секунд не мог оторваться от холодных глаз мертвого, в которых, как ему показалось, застыл дикий страх, непонимание и упрек.

— Что ты наделал, тварь чертова?! — заорал он, не узнав собственного голоса, и кинулся на янки, сжимая кулаки, но снова был удержан своими же солдатами, пытающимися успокоить его. — Я уничтожу тебя, сука! Ты покойник, слышишь, мразь! Я убью тебя! Убью! Тебе не жить!

— Если еще раз ты позволишь себе вякнуть что-то, то я пристрелю его, — янки, как ни в чем не бывало, ткнул револьвером в сторону трясущегося в предобморочном состоянии мальчишки, стоящего слева от Джастина. — А если ты и тогда не поймешь, что должен держать свой грязный язык за зубами, то я убью еще и этого, — он снова указал дулом уже на другого солдата, поддерживающего Калверли под руку. — Уяснил, змееныш? Правила здесь устанавливаем мы. Так что иди и помалкивай.

Джастина заметно потряхивало, то ли от злости, то ли от пережитого только что шока. Снова он был виновен в смерти человека, хорошего человека, спасшего ему жизнь, оказавшего ему первую помощь, умного и доброго парня — храброго солдата, прошедшего адский огонь, чтобы умереть от глупости своего командира, которого он же и уберег от смерти, к своему несчастью.

«Я был обязан ему жизнью… Я должен быть сейчас на его месте. Я должен был умереть от этой пули… Боже, я даже не узнал его имени. Я даже не сказал ему, как признателен за то, что он спас меня… — думал Джастин, лихорадочно стирая с грязного от крови и сажи лица невольные слезы. — Ну почему я такой дурак, почему я не умер там, в лесу, во время битвы? Всем бы стало легче… Он бы остался жив. Господи… Что я наделал?»

***

Долго без поддержки Джастин идти не смог и уже спустя двадцать минут, которые показались ему настоящей каторгой, упал в пыль лицом, не в силах даже перевернуться набок, так как на спину он бы все равно не смог из-за кровоточащей раны. Повязка, которую прижал к его лопатке погибший недавно солдат, намокла, впитав в себя обильное количество крови, и Джастин выкинул ее, о чем теперь жалел, не зная, как остановить открывшееся кровотечение. Некоторые солдаты, еще способные помочь кому-то, кроме себя самих, перевязали голову командира, а вот как закрыть зияющую ножевую рану, находящуюся на опасно близком расстоянии от сердца и легких, никто не знал, поэтому Джастин мучился от потери крови и дальше. Голова кружилась, ног он почти не чувствовал, а судорога, скрутившая живот, напоминала о том, что он уже несколько дней ничего не ел. Силы почти покинули его, но кто-то вновь поставил его на ноги, тихо приговаривая на ухо:

— Лейтенант, не сдавайтесь, нельзя… Что мы будем делать без вас? Что будет с нами?

Джастин хотел было ответить, что всем без него будет только лучше, как тут радостный вой впереди заставил всех южан удивленно вскинуть головы.

Перед ними открывался шикарный вид; стоя на узкой песчаной дорожке у крутого обрыва, уходящего своим нижним краем в бурную мелководную реку, Джастин увидел великий, огромный город — это был сам Вашингтон. Прекрасная столица их противников, которые, увидев его, дружно, радостно заорали и восторженно швырнули сотни синих фуражек в воздух.

— А все же… — прохрипел он, держась за плечо рядового, — смешная ситуация: Джексон несколько недель рвался к городу… теперь он и его полк заживо сгорели в ущелье, а мы вот тут… Любуемся видом перед верной смертью в плену врага. Забавно, не так ли?

Парень недоуменно посмотрел на улыбающегося командира и невольно вздрогнул от безумной улыбки и дикого огня в его мутных глазах.

Джастин не помнил, как они добрались до города, как его снова тащили верные солдаты, доказывая янки, что этот человек жив, просто сильно истощен и потрепан, скрывая плачевное состояние своего командира, чтобы северяне не вынудили их скинуть бесчувственного Джастина с обрыва, в реку. Всем этим пленным мальчишкам было не более двадцати лет, и они никогда не принимали серьезных решений самостоятельно; хотя большая часть из них — уже закаленные в бою ребята, ведь всех новобранцев в этой кровавой схватке поубивали, однако это не заставило бойцов думать своей головой. Все они хватались за своего командира, желая, чтобы тот очнулся и дал им новые указания, рассказал, как вести себя в чужом краю, как бежать из плена, как спастись… Они все были напуганы до чертиков, поэтому легким решением считали перекинуть на старшего по званию все проблемы: чтобы он решил, что делать, и спас их всех, ведь для того и нужны офицеры. Чтобы найти выход из любой ситуации, чтобы вести солдат в бой, чтобы спасать своих бойцов от страшной участи. Но офицер Джастин Калверли умирал у них на руках. Его начало знобить и лихорадить, а потеряв огромное количество крови, он ослаб настолько, что не мог пошевелить даже пальцем.

Солдаты не знали, что делать, — их головы были идеально работающим механизмом, который подчинялся только командам, и без приказов своего командира они были еще более немощными, чем сам Джастин.

***