Две войны (СИ)

Джастин, морщась от боли, с трудом поднялся на ноги и не сразу понял, что вокруг него все сильнее и сильнее нарастает шум. Из-за бурлящей в голове крови он не слышал почти ничего, но охрана госпиталя уже неслась к нему, наступая со всех сторон.

— Джастин, скорее сюда! — откуда-то издалека раздался пронзительный крик Ллойда. — Быстрее!

Калверли, покачиваясь, опасливо огляделся по сторонам. В последнюю минуту он понял, что ему не убежать от янки, и вообще он совершил грандиозную ошибку, за которую сейчас, скорее всего, расплатится жизнью, потому что ему явно не стоило бежать в таком плачевном состоянии и подводить под удар Норманна. Каким бы сукиным сыном ни оказался Майкл, но он был прав, когда сказал, что Джастин для них только обузой.

— Беги, Норманн! — крикнул Джастин, поворачиваясь к лесу, и, увидев замешательство на лице друга, заорал, надрывая горло: — Быстро, солдат! Это приказ! Убирайся отсюда!

«Ты должен добраться до Эскадрона».

Он уже не увидел, послушался ли Норманн приказа, потому что его скрутили и швырнули на землю, нанося удары ногами по еще не зажившим ранам и синякам, однако Калверли в этот момент думал только об одном. Он надеялся на благоразумие друга, которому хватило ума скрыться в лесу, где можно свободно уйти от погони этих мразей. Удары сыпались один за другим, а всхлипы и болезненные стоны Джастина перекрывали грязные ругательства и злорадный смех северян, потешающихся над беспомощностью полуживого пленного. В этот момент ему было все равно, останется он в живых или умрет, так как сил и желания бороться уже не оставалось, и всеми фибрами своей души он надеялся, что на этот раз ему повезет меньше и смерть все же явится за ним. С этой мыслью Джастин потерял сознание от боли.

***

Он открыл глаза и тихо взвыл, матерясь сквозь плотно сжатые зубы, на чем свет стоит проклиная треклятую смерть, снова оставившую без внимания его мольбы об избавлении. Джастин не понимал, где находится и как тут очутился, но вокруг был уже не полевой лагерь, а огромные шикарные апартаменты, каких он и в жизни не видел, не то чтобы у себя дома, но и у кого-либо из соседских плантаторов-аристократов. Те из его многочисленных знакомых, которые утверждали, что живут с шиком и блеском, были просто лживыми придурками. Джастин изумленно оглядывал просторную комнату, настолько помпезную, что ему на миг показалось, будто он где-то в восточных странах, там, где по слухам все из мрамора и золота и переливается оттенками тысяч бриллиантов. Такое великолепие ему доводилось видеть впервые, поэтому он даже привстал, сразу не заметив, что лежит на огромном ложе. На высоком постаменте возвышалась кровать с темно-бордовым балдахином, на которую кто-то заботливо его положил. Тот человек, который владел всем этим, явно предпочитал жить в роскоши, так как ни в чем себе не отказывал, и это сразу бросалось в глаза.

Многочисленная массивная мебель из красного дерева с гладкими полированными поверхностями, изящная, но в то же время украшенная невероятной резьбой, инкрустирована серебром и драгоценными камнями, преимущественно кроваво-красного цвета. Невероятных размеров камин из черного мрамора с потрясающей резьбой выглядел более чем устрашающе в своем неповторимом великолепии; что-то подсказывало Джастину, что это полностью ручная работа.

Возле него стоял черный обитый кожей глубокий диван и три таких же кресла. Потолок был настолько высок, что любой шорох был слышен с идеальной четкостью. Он раскрыл рот от изумления, увидев, насколько огромна была люстра, низко свисающая с высокого потолка, усеянная россыпью драгоценных камней, такого же красно-бордового цвета, как и отделка на мебели. В углу пробили часы, выдергивая Джастина из изумленного созерцания комнаты, больше похожей на музей или покои какого-нибудь короля или герцога. Часы били полдень, и он подивился, какого черта провалялся тут всю ночь и полдня без сознания и чем вообще обязан такой чести. Попытавшись подняться с кровати, Джастин с замиранием сердца услышал шаги, доносящиеся, как он понял, из коридора, и через секунду тяжелая дубовая дверь отворилась, впуская в комнату молодого мужчину, лицо которого он узнал сразу. Джастин непроизвольно отпрыгнул назад на кровать, с ногами забираясь под одеяло, будто снова вернувшись в детство, где таким образом он спасался от страшных чудовищ.

— Еще немного, и я бы подумал, что вы мертвы, лейтенант, — с каким-то отрешенным видом холодно заметил Эллингтон, проходя мимо кровати, даже не взглянув на испуганного до полусмерти Джастина, сжавшегося у изголовья. — Как самочувствие?

Тот молчал, чувствуя, как кровь отливает от лица и сводит судорогой онемевшие ноги.

Капитан Александр Росс Эллингтон приблизился к бару, отделанному темным мрамором по краям, а сама стойка была выполнена из каменной кладки, придающей барному уголку немного дикости, что неплохо разбавляло общее великолепие. Налив себе в бокал какую-то жидкость и, не поворачивая головы, он спросил:

— Полагаю, вам известно, кто я?