Две войны (СИ)

Джастин слегка вздрогнул, не сразу поняв, что Эллингтон обращается именно к нему; он был слишком раздавлен и испуган встречей с врагом в такой, можно сказать, интимной обстановке, лежа на его кровати среди атласных темно-красных подушек в одних штанах. Не дождавшись ответа, Эллингтон медленно повернулся и, так же манерно растягивая слова, с какой-то странной улыбкой сказал:

— А вот я с вами знаком. Ваше имя Джастин Тристан Калверли, и вы самый молодой лейтенант среди обеих армий. Хотя я знаю о вас значительно больше.

— Не стоит быть в этом настолько уверенным, капитан! — последнее слово Джастин презрительно выплюнул, вложив в него весь свой гнев, но тот час же умолк, наткнувшись на пристальный взгляд прищуренных зеленых, словно два смарагда, глаз.

— Я знаю о вас многое, молодой человек, — с каким-то ненормальным спокойствием произнес Эллингтон, потягивая свой напиток. — Родился и вырос в пригороде Остина, штат Техас, сын богатого землевладельца и плантатора Джеральда Калверли и урожденной графини фон Монтерпъер. Также мне известно о вашем брате, который служит в Луизиане в составе пехоты, о вашей прелестной невесте, тоже, к слову, английской графине. Продолжать?

— Я тоже знаю кое-что о вас, Эллингтон! — истерично заорал Джастин, осмелившись встать с кровати, но не решаясь к нему приблизиться. — Вы настоящий садист! Чудовище, которое убивает моих соотечественников ради собственной гнусной прихоти! Но знайте, я скорее откушу себе язык, чем расскажу что-то вам.

Эллингтон скривил полные губы в улыбке, казалось, совершенно безобидной и, Джастин бы сказал даже, умиленной, если бы не знал, что за человек на самом деле стоит перед ним.

— Не стоит цитировать эти сплетни, лейтенант, — каким-то безразличным тоном заметил он, — мне и самому прекрасно известно, что обо мне говорят люди. Вам не следует противиться мне, лучше договоримся сразу: я оставляю вам жизнь, Джастин, а вы, в свою очередь, делитесь со мной интересующей меня информацией. Обычно я не оказываю подобной милости офицерам, но если вы скажете, где ваш полк собирался соединиться с артиллерийским батальоном на западе — у вас будет шанс. Это вполне честно, не так ли?

— Я скорее умру на месте, — прошипел Джастин, а его руки непроизвольно сжались в кулаки, — чем скажу что-нибудь подобной твари!

Он не успел опомниться, как Эллингтон вмиг оказался рядом с ним, вплотную приблизившись к офицеру, сверля неистовым, диким взглядом. В эту секунду, Джастину показалось, что его сейчас прибьют на месте, и он, зажмурившись, отвернулся, ожидая удара, которого так не последовало.

Неуверенно посмотрел на капитана из-под опущенных ресниц, он увидел, что тот злорадно усмехается, с неприкрытым интересом его рассматривая. Этот взгляд был почти ощутим, вызывая нервную дрожь вдоль позвоночника, и Джастин смутился, почувствовал себя чертовски неуютно под таким пристальным, напористым, изучающим взором.

— Не стоит забываться, Джастин, — тихо и ровно произнес Эллингтон, по-видимому, налюбовавшись бледным пленником, — вы все равно панически боитесь меня. Не заставляйте меня делать то, чего я не хочу, и вытаскивать из вас ответы силой. Не лучше ли рассказать все по-хорошему?

— А не пошли бы вы, Эллингтон!.. — сквозь зубы произнес Джастин, стараясь избегать пронизывающих до костей глаз янки. — Лучше убейте меня сразу и не мучайтесь зря. Все зубы об меня обломаете.

Капитан молчал, хотя на его месте он сам давно бы избил своего врага за подобную дерзость, но спокойствие на этом довольно красивом лице вызывало у Джастина нервное подергивание в ожидании чего-то ужасного, и предчувствие его не обмануло.

— Воля ваша. Сержант! — громко позвал Эллингтон, и в дверях возник какой-то холеричного вида человек, бритый наголо, с обветренным лицом, покрытым россыпью темных пятен, которые можно встретить только у моряков дальнего плаванья, но никак не у северянина-пехотинца. — Отведите пленного в подвал для допросов. Я хочу побеседовать с ним в более располагающей обстановке.