Двенадцать железных цепей

Лале лёг. Из-за нехватки места казалось, что они спят на одной кровати, и, хотя Лале её не касался, Ольжана будто бы ощутила спиной тепло его тела. Она приказала себе: перестань. Ей всё ясно дали понять, пусть потом и поцеловали пальцы, чтобы она не расстраивалась слишком сильно.

Будь всё иначе – и не будь это чужой дом с чужим человеком за отрезом ткани, – Ольжана бы обернулась, протянула руку. Погладила бы плечо Лале от локтя до ключицы, приблизилась бы к нему, стала бы целовать его губы, щёки, выступ нижней челюсти, шею… Чтобы не думалось ни о жертвах чудовища, ни о сложностях учёбы, ни о том, какая она неприкаянная и что монах (так-то – молодой мужчина!), проводящий с ней все дни напролёт, заранее отказался от того, что она могла бы ему предложить.

Ольжана разочарованно вздохнула.

– Вы в порядке?

Ольжана приоткрыла глаза и, пользуясь тем, что Лале не увидит, скривилась в ответ.

И притворилась, что спит.

Глава VI. Тержвице

Что ни день, то новая учёба.

Ольжана сидела, закрыв глаза. Она представляла страницу из хал-азарской «Физиологии колдовства»: человек, с живота и груди которого сняли верхний слой, обнажив красные мышцы и белые сухожилия. В нескольких местах – в области лба, горла, сердца и пупка – чернели круги. Так составители книги отметили места, в которых, по их мнению, с особой лёгкостью преломлялась чародейская сила.

Любопытно, почему Лале начал читать Ольжане именно про волшбу с солнечным светом – случайно, может, или запомнил, что ей проще всего вызывать чародейский огонь? Как бы там ни было, Ольжана продолжала упражняться. Сейчас её лоб и живот согревало солнечное тепло, а сердце стучало быстрее, чем нужно, – Лале вычитал, что надо следить и за этим, но тут Ольжана ничего поделать не могла. Главное, она прогнала лишние мысли. Необходимо быть уверенным и спокойным, чтобы преломить в себе свет и превратить его в сырьё для более искусного волшебства.

Грудь и горло тоже обволокло теплом. Ольжана открыла глаза.

Перед ней висело жёлтое облако размером с тыкву – не колдовской огонь, но плотная, как бы сказал Лале, субстанция. Свет, который прошёл сквозь Ольжану так, как сквозь ткань проходила вода, очищаясь от песка и комков грязи. Из таких чар Ольжана смогла бы вылепить что угодно, но пока все её силы уходили на это преломление.

Она выдохнула, и свет перед ней размазался, начал растворяться в воздухе.

– Ну поглядите на это. – Голос Лале из-за спины. – Кто у нас такая умная старательная колдунья?

Ольжана обернулась, перекинула косу на грудь. Попросила:

– Перестаньте.

Перед глазами ещё плясали жёлтые солнечные мушки.

– А вот и не перестану. – Лале кормил Сэдемею яблочными дольками. Потрепал лошадку за ухом и спросил у неё: – Видела, что сейчас сделала госпожа Ольжана? Какой чудесный свет! Клянусь Дланями, не хуже, чем описывал старина Афар.

Ольжана сидела у речного берега. Лале стоял за ней – далековато, конечно, – но махнув рукой, Ольжана сумела зачаровать воду так, что тонкая полоска брызг долетела и до его чёрного рукава.

Лале приподнял брови.

– Нападение на меченого брата, – изрёк он с грустью. – О, ведьмино племя…

Ольжана вздохнула.

– Вы понимаете, что вам не надо каждый раз так меня нахваливать?

– А кто мне запретит? – удивился Лале. Бархатные губы Сэдемеи стянули кусок яблока у него с ладони. – Вы? Едва ли.

Ольжана упёрлась руками в покрывало, полулегла на нём. Дни до сих пор стояли жаркие, но от воды тянуло сладкой прохладой. Берег здесь, в низине, был таким пологим, что река подмывала заросли кустарников, а под водой угадывались крупные донные камни.

Сколько уже было таких речек, озёр, холмов, прилесков – бесчисленных мест для их привалов?.. Ольжана задумчиво почесала лоб. Внутри черепа до сих пор ощущался колдовской жар.

– Печёт, – заметила она, повернувшись к Лале. Легонько постучала себя по голове. – Может, я сделала что-то не так и теперь мои мозги сварятся, как в ко телке?

Лале нахмурился.

– В книге нет ничего об этом.

Ольжана пожала плечами:

– Вдруг пропустили. – Не то чтобы она на самом деле боялась умереть от неправильного колдовства, но уточнить не мешало.

Лале оставил Сэдемею щипать травку под тощим подгорным деревцем, перехватил книгу и сел рядом с Ольжаной. Полистал перед ней страницы – причудливо, справа налево.

– Ничего, – сказал он наконец. – Может, вы заболеваете? Ну-ка…

Он сделал жест, и Ольжана послушно приблизилась к нему, хотя знала, что не заболевает, а жар в голове не был мучителен – скорее, просто отголосок чар. Лале коснулся её лба сухими губами.

– Лихорадки у вас нет, – заметил он.

Ольжана отстранилась. Криво улыбнулась.

– Какой-то не очень целомудренный способ. – Она поднялась. – Всех так проверяете, брат Лазар?

– Ну почему же всех. – Лале развёл руками. – Только молодых господарских женщин.

Ольжана прыснула и глянула на него снизу вверх. Длани, пускай он не относился к ней так, как ей хотелось, но они много пережили вместе. Лале стал ей близким другом. Он поддерживал их общую игривость, разбавлявшую унылые дорожные дни, и не его вина, что он не хотел выходить за пределы этого.