Двенадцать железных цепей

– Дла-ани. – Эйлуд присвистнул. – Я знавал множество калек – сколько уж их развелось в годы войны. Но далеко не все из них были такими мрачными, как ты.

Издал смешок.

– В лучшие времена нужно было бы сводить тебя в таверну.

Лазар пожал плечами:

– Может, и нужно было бы.

Эйлуд помолчал. Наконец хмыкнул:

– Дерьмо.

Зачем-то указал на крыши Хургитана:

– Я всегда думал, что уж я-то не сдамся, если попаду в такую западню. – Он снова развалился на ступенях. – До последнего буду выкручиваться, искать выход… Я слышал, что зверь, попавший в ловушку, может отгрызть себе лапу. Ты бы отгрыз себе лапу?

– Ещё одну? – удивился Лазар.

Эйлуд раздражённо вздохнул.

– Это иносказательно.

Лазар усмехнулся.

– Слишком сложное слово для моего варварского мозга.

Однако Эйлуда уже понесло, и он не стал с ним переругиваться.

– Я думал, – пожаловался он, – что буду вести себя, как этот зверь. А я только пью с утра до ночи.

– Тоже дело, – отозвался Лазар.

Разговор затягивался. Чтобы занять себя, Лазар опять взял книгу и раскрыл её на случайной странице. Скользнул по строчкам рассеянным взглядом – и, бросив эту затею, с удивлением обнаружил, с каким вниманием за ним продолжал следить Эйлуд.

– Про тебя я думал так же, – процедил тот с неожиданной обидой. – Я думал, ты будешь искать выход даже сейчас. Как ты извивался, когда тебя обвинил Гвидо!.. – Прицокнул языком. – Может, ты и вправду не виноват и даже крупинки ереси не набрался, но, если хочешь знать, это делает тебя скучнее.

Лазару показалось, что он ослышался.

– То есть?

– Я не верил, что ты колдун. Я не Гвидо. – Эйлуд повёл ладонью. – В конце концов, колдун бы обязательно наворожил себе руку. Но я верил, что ты совал нос в разную хал-азарскую гнусь. Вероятно, даже почитывал их чёрные книжки. Я бы разочаровался в тебе, если бы узнал, что это не так.

Он свёл белёсые брови.

– Так что, если это не так, ты мне не говори.

– Не буду, – пообещал Лазар.

Повисло молчание. Эйлуд убрал ладонь со ступени и потёр палец о палец, словно обнаружил между ними грязь.

– М-да-а… – протянул скучающе. И переменился в лице. – Всё. Устал я от тебя.

Он поднялся и отряхнул полы сутаны.

– Смысл с тобой говорить? – В его голосе появилось отвращение. – Ничего толком сказать не можешь.

– Не могу, – согласился Лазар.

– Ну и сиди тут. – Эйлуд ладонью пригладил волосы и, зацепившись за стену, перепрыгнул через несколько ступеней. – Счастливо оставаться!

Он ушёл, подмурлыкивая какую-то иофатскую песню. Споткнулся на одном из пролётов и выругался.

На Хургитан наползал мрак. Темнело здесь быстро – солнце скрылось за тучами, и весь город, настороженно-грозовой, пахнущий влажной землёй и дымом жаровен, укрыла непроглядная восточная ночь.

Лазар подхватил книгу и начал спускаться. Хмыкнул мысленно: мог бы зажечь колдовской огонь, чтобы осветить ступени, но теперь он не просто боялся чужих глаз. Вся его чародейская сила помещалась в игле, и он до сих пор не привык к этому ощущению – странная слабость и лёгкая прохладная пустота там, где недавно находилось нечто важное. Должно быть, что-то подобное испытывали люди, скучающие по бывшим возлюбленным.

Он не разбирал дороги. Вышел из башни, свернул во внутренний дворик – и, остановившись у заброшенного фонтана, вспомнил, что не так давно этим же путём шёл в темницы к Айше Хасамин. Лазар запрокинул голову и тихо вздохнул: заканчивалась важная веха его жизни. Ещё чуть-чуть, и не станет этого мозаичного храма, и двора с тропинками, усыпанными розовыми камнями, и людей, к которым Лазар привык. Всё изменится. Лазар словно остановился у черты, за которой не было ничего, кроме мрака, и ему оставалось только ждать, когда на него обрушится буря.

Лазар присел на бортик фонтана. Будь что будет, решил он со странным спокойствием.

Пусть всё случится – а дальше он придумает, как поступить.

Глава IX. Законы чёрного железа

Был вечер после слушания. Юрген собирался провести его с воспитанниками своего двора, но сначала, как и обещал, наведался к Ратмиле – и тут всё изменилось.

Он с грохотом распахнул двери и ворвался в главный зал, пустой и полутёмный. Закатное солнце высвечивало витражный узор, а над столом, за которым сидела госпожа Кажимера, плавали всполохи белого огня. Кажимера покручивала перо в пальцах. Рядом с ней стояла панна Ляйда и что-то говорила, но больше в зале не было ни души.

– Госпожа! – Юрген заскользил по гладким полам. Он чувствовал себя взъерошенной мокрой псиной: там, снаружи, началась гроза, и Юрген торопился так, что его лодка накренилась и хлебнула воды бортом.

Кажимера удивлённо выгнула бровь.

– Знаешь, порой я забываю о том, что тебя воспитывал Йовар. – Её голос подхватило эхо. – Но порой ты сам напоминаешь об этом своими манерами.

Юрген даже не обратил внимания на колкость.

– Госпожа! – Он оказался перед её столом. – Это правда, что допрос Ратмилы сегодня? Я не знал об этом. Почему?

Кажимера удивилась ещё больше.

– А нам стоило согласовать это с тобой?

– Нет. Нет же. – Юрген тряхнул головой. – Просто… это странно. Ратмила напугана. На дворе почти ночь.