Дверь в сад чудовищ

Хрусталь кружил в воздухе, облетая своё жилище снова и снова.

Внезапно я подпрыгнула на месте: кто-то забарабанил в дверь оранжереи.

Глава 27 Разоблачение

Дрожащими руками я отперла дверь, и в оранжерею ворвалась леди Кавендиш. Она была в ярости и бешено размахивала кистью, которую сжимала в руке.

– Я писала портрет и решила проведать пангею! – воскликнула она, и на её щеках запылали красные пятна. – И тут обнаруживаю, что комната пуста!

С этими словами леди Кавендиш оттолкнула меня и ринулась в глубь оранжереи.

– Где пангея? Я немедленно забираю её обратно!

Услышав шум, Папоротник затрусила к нам, изогнув хобот знаком вопроса.

Когда пангея остановилась, краски сбежали с лица леди Кавендиш, и голос у неё почти пресёкся от изумления и ужаса:

– Какая она огромная! Ты что, совсем не обрезала её, Кора?

Хозяйка Дайспер Холла метнула на меня гневный взгляд и шагнула к пангее.

И это было зря. Папоротник прыгнула на неё с оглушительным воем, от которого содрогнулись все стёкла оранжереи. Заволновались вишнёвые деревья, роняя белые лепестки, закружившиеся в воздухе снежной бурей. Папоротник выглядела теперь устрашающе громадной и чудовищной.

– Что ты наделала, Кора! – ахнула леди Кавендиш. – Это же настоящий монстр! Где мы будем теперь её прятать?

Но Папоротник вовсе не была монстром. И я хотела, чтобы леди Кавендиш поняла это. Пока владелица зверинца боится, она будет думать только о том, как бы обрезать и запереть пангею.

Набрав в грудь побольше воздуха, я завыла:

– Э^{р-р-ро-о-о-о}-о_{-о-у-у-у-а-а-а}-а^{-а-а-у-у-у…}

Я звала Папоротник, чтобы успокоить её. Сказать, что всё в порядке. И хотя от моего голоса не дрожали стёкла и не осыпались цветы, пангея мгновенно присмирела. Растительность на ней расслабленно опала, а уши приветливо шевельнулись.

Я подошла к ней, приложила руку к мохнатому боку, а другой рукой погладила хобот.

– Не волнуйся. Леди Кавендиш хочет подружиться с тобой. Правда же, леди Кавендиш? – переспросила я, кивком подзывая её.

Женщина заморгала, словно не веря своим глазам. В замешательстве она сунула кисточку в карман и медленно двинулась к пангее.

Сердце у меня заколотилось где-то в горле, когда я увидела, как леди Кавендиш похлопала пангею по плечу, поросшему луговыми цветами и травами, и крошечные маргаритки пригнулись под её ладонью.

Несколько удивлённая Папоротник понюхала волосы леди Кавендиш и хоботом потрогала кисточку, торчащую из кармана. Какая умница! И как легко она простила хозяйку Дайспер Холла за все эти ужасные попытки обрезки и долгое заточение в подземелье.

Глядя, как Папоротник играет с кисточкой, я вдруг поняла: пустые страницы в конце книги «СУЩЕСТВА ИЗ ЧЕТЫРЁХ СФЕР» нужно заполнить изображениями пангеи!

– Ваши мама и папа, наверное, хотели бы, чтобы вы нарисовали пангею, – сказала я. – Чтобы она заняла особое место в той книге исследований.

Леди Кавендиш фыркнула.

– Не говори глупостей.

Но я осмелела.

– Если вы будете всю жизнь рисовать только родителей, каким образом вы собираетесь продолжить их работу? Кто будет изучать животных, которых они привезли сюда, и писать о них?

На минуту воцарилась тишина. Мы обе стояли и молча гладили Папоротник, которая просто млела от нашего внимания и от того, что поблизости не было никаких ножниц.

– Может, ты и права, Кора, – мягко промолвила леди Кавендиш. – Ничего плохого не будет, если я попытаюсь изобразить её. Хотя бы для будущих поколений. Родители, будь они живы, не упустили бы такую возможность. Пусть пангея остаётся в оранжерее, по крайней мере, пока я не нарисую её. А потом придумаем, что делать дальше.

– Обещаете больше не обрезать её? – шепнула я.

Леди Кавендиш опустила голову в знак согласия.

– Обещаю, – ответила она. – Во всяком случае, пока.

Леди Кавендиш ушла в особняк за принадлежностями для рисования, а я расчищала в оранжерее место для работы, убирая листья с дорожки.

– Сейчас тебя нарисуют, Папоротник! Веди себя хорошо! – напевала я, и сердце радостно прыгало в груди. – И ты тоже, Эхо! – добавила я, обращаясь к попугаю: он устроился на верхушке дерева, которое росло на спине у пангеи.

В оранжерее было тепло и уютно, в голове роились планы на сегодняшний день. Я размышляла о том, как мы построим просторный вольер для Шторма и второй – для лунных птиц, а ещё о том, где можно найти личинок повкуснее для Золотой Шишечки.

Вдруг у входа послышались шаги.

– Грифф? – окликнула я. – Леди Кавендиш?

В дверном проёме показался тёмный силуэт. Мистер Джонсон. Как только он увидел Папоротник, глаза дворецкого загорелись, как у волка, почуявшего запах крови.

– Что тут у нас? – произнёс он, и рот мужчины растянулся в ухмылке, которая совсем не подходила к его обычно кислому выражению лица. – Вот именно то, что нужно для зверинца!

В голосе мистера Джонсона звучала неприкрытая алчность. Мне вспомнились все моменты, когда он попадался мне на глаза в странной одежде в неуместное время. Дворецкий будто вечно искал что-то или ждал, когда что-то произойдёт.