Дверь в стене

Все это произошло в первые два дня нашей жизни в новом доме. Я полагал, что мы привыкнем к соседу, или ему надоест наблюдать за нами, или Мариана поймет, что он безобиден. Сам я демонстрировал дружеское расположение и каждый раз махал ему шляпой или рукой. Но в следующие две недели ситуация только ухудшилась, и наконец я начал думать, что беспокойство Марианы сказывается на ее нервах. Она держалась подальше от окон и страшилась выйти за порог – ведь это означало, что придется пройти по саду под присмотром нашего маленького соседа. Перед сном Мариана несколько раз переспрашивала меня, все ли дверные засовы и оконные щеколды я задвинул, и я заметил, что с наступлением темноты она пугается теней в собственном доме. Я заразился ее антипатией, и в конце концов один лишь вид живой горгульи сделался мне противен. Раньше я радовался ясной погоде, теперь же с нетерпением ждал дождливых дней, которые прогоняли соседа прочь с наших глаз.

Наконец все это стало невыносимым, и я нанес визит Аното, но его не оказалось дома. Не застав его и во второй раз, я написал ему письмо. Он оказался сварливым человеком и заявил, что не понимает, что мы можем возразить против того, что его брат гуляет в собственном саду. Я снова отправился к нему, однако ничего не добился. Он отказывался взглянуть на ситуацию с нашей точки зрения. Да, со стороны его брата невежливо пялиться на нас, но мы должны быть снисходительны к его недугу. На это я ответил, что моя жена очень встревожена.

– Но вы же не можете винить меня в причудах вашей супруги, – ответствовал Аното с сардонической усмешкой.

Тогда я предложил заплатить за постройку забора повыше. Аното покачал головой.

– Не вижу причин, почему из-за вас я должен лишаться вида на окрестности, – заявил он.

Дома мне было доложено о новой проделке несносного маленького монстра. Мариана гуляла в верхнем садике, как вдруг хорошо знакомая физиономия соседа возникла по ту сторону ограды, среди яблоневых ветвей, за которые тот уцепился своими длинными конечностями.

– Он был так близко, – сказала Мариана. – Не помню, как я сбежала по ступенькам.

В тот вечер я начал демонстрировать враждебное отношение к возмутителю нашего спокойствия. Топал ногой, грозил кулаками и кричал: «Убирайся!» Карлик ухмылялся, издавал все те же ужасные нечленораздельные звуки, но, похоже, понял, что я не шучу, поскольку принял сконфуженный вид и исчез – причем так резко, как будто спрыгнул на четвереньки. Вскоре, освежая чайные розы перед домом, я вдруг сообразил, что могу довольно действенно использовать опрыскиватель, если сосед опять доставит мне беспокойство.

Следующее происшествие я не могу описать в точности – хотя бы потому, что мне так и не удалось узнать все подробности. По всей видимости, они были крайне неприятными. Я находился в кабинете, а супруга в спальне. Я услышал крик и поспешил туда. Мариана стояла на коленях подле кровати и была готова вот-вот лишиться чувств. Я мельком успел заметить, как с оконного карниза сорвалось нечто, похожее на темную птицу. Мариана пришла в себя, и я пустился ее расспрашивать. Насколько мне удалось понять, ей в окне внезапно предстала перевернутая физиономия нашего гадкого маленького соседа. Резкое появление чьего-то перевернутого лица, даже симпатичного, само по себе малоприятно. Очевидно, сосед перебрался к нам по плющу и свесился вниз, держась за него своими длинными руками.

Должен признаться, как только я привел Мариану в чувство и уразумел суть дела, мое сострадание к этому инкубу испарилось. Я был в ярости и несколько опасался того, что еще он может выкинуть. Подобное было мне внове. Судя по всему, мелкая бестия лишь сейчас додумалась задействовать плющ в своих сомнительных и отнюдь не желанных попытках искать нашего общества – или же, скорее, общества моей супруги. Я отправился к Марвину, адвокату, а после – снова к Аното. Адвокат подтвердил, что мои претензии обоснованны, и, возможно, спустя некоторое время… Я вышел из кабинета, чертыхаясь.

Дома я схватился за топор и принялся рубить самый толстый стебель плюща в углу между домом и кирпичной стеной. В разгар моих трудов сверху раздался хорошо знакомый гортанный хохот. Тогда я принес из дому опрыскиватель.

Мелкая тварь с выражением дьявольской злобы на физиономии угрожающе замахала своими обезьяньими конечностями.

– Значит, быть войне, – сказал я и струей из опрыскивателя ударил прямо в лицо незваному гостю.

Вода, стекавшая с уголков рта, который кривился в безобразной ухмылке, придавала карлику еще больше сходства с горгульей.

Он спрыгнул, на этот раз точно приземлившись на четвереньки, и скрылся из виду.

Посреди ночи меня разбудила Мариана. Она сидела на постели и к чему-то прислушивалась. Сплю я крепко и уже собирался рассердиться на то, что мой сон прервали, как вдруг за окном зашелестели листья плюща.

– Не бойся, малышка. – Я встал и принялся шарить вокруг в поисках спичек. Наверное, в тот момент я был способен на убийство.