Дверь в стене

– Знаете, Уэйд… – (щелк: карамболь!), – …я давно наблюдаю за вами. Не без интереса! Этот ваш Швах, например, – ведь он не сильнее вас. Я изучил его шахматные партии. – Мэннингтри по-прежнему сидел на столе, вероятно весь уйдя мыслями в шахматы. – Будь я проклят! Вы запросто могли разделать его под орех.

– Я и сам так думал, – согласился Уэйд, – только…

– Вот-вот! – снова прокомментировал Мэннингтри. – То-то и оно!

– Вы о чем? – не понял Уэйд. – Я хотел пожаловаться на чесночный дух…

– И покривили бы душой. Дело вовсе не в чесноке, а в диспропорции между вашим характером и вашими возможностями. Наверняка вам это и без меня известно. Вы же постоянно выбиваете почву у себя из-под ног. В самую неподходящую минуту на вас накатывает сомнение и не дает вам нанести точный удар. Вы терпите поражение за поражением только потому, что в решающий момент пытаетесь осторожничать. «А вдруг промахнусь?» – мелькает у вас в голове. Любой, у кого мелькнет такая мысль, непременно промахнется. Вот что убивает ваше деятельное начало, лишает его живого духа, превращает в бесполезный труп. Если бы не это, Уэйд…

– То что?

– Вы добились бы блестящих успехов. Не сочтите за лесть – я глубоко убежден, что у вас выдающиеся способности.

– Но не выдающийся характер, – с улыбкой продолжил Уэйд. – А жаль!

– Все не так безнадежно, уверяю вас. За способности отвечает мозг, за характер… Хм, это скорее вопрос физиологии – кровообращения, пищеварения… Иначе я не стал бы говорить с вами. – Он помедлил. – Не в моих правилах бередить душу безнадежному больному.

Уэйд молча смотрел на доктора. Он не был готов к такому разговору. Отступив от стола и критически оглядев его, Уэйд заметил:

– У вас отличная позиция.

Мэннингтри спустился на пол и перешел на другую сторону.

В следующие несколько минут ни один не проронил ни слова. Мэннингтри с хорошим счетом завершил свою серию. Уэйд слегка откашлялся и прервал молчание:

– До сих пор мне не приходило в голову рассматривать свою нерешительность в разрезе болезни. Но я отлично понимаю, о чем вы говорите. Я сотни раз переживал подобные состояния, хотя никогда не смог бы описать их так четко, как это сделали вы. Да, в последнюю минуту мне начинает казаться, что я все испорчу, и, разумеется… Будь я проклят, если мое предчувствие хоть раз обмануло меня! Животная самоуверенность этого немца, Шваха, не оставила мне никаких шансов. И с каждым годом становится только хуже. Стоит мне взяться за какое-нибудь дело, как я начинаю предвкушать неизбежный миг сомнения, и все идет прахом. В школе я еще не был таким, хотя… в выпускном классе начал мазать по мячу. Однако, повторяю, я считал это своим душевным изъяном.

– Нервы, – изрек Мэннингтри, – солнечное сплетение.

– Так вы всерьез думаете?..

– Да, – подтвердил Мэннингтри, – тут прямая связь с физиологией. Не спрашивайте почему – я не знаю, но есть одно лекарство…

– Пилюля уверенности! – подсказал Уэйд.

– Не угадали – не пилюля, а жидкость. Алкалоид… главным образом. Как бы то ни было, это средство, вне всяких сомнений, помогает выровнять психическую колею, чтобы вас не трясло на ухабах: оно в зародыше давит вредную мысль, которая, не успев родиться, ставит вам палки в колеса. И вместо: «Ох, боюсь… как бы опять не оплошать… не испортить…» – вы твердо скажете себе: «Я смогу!»

– Даже не верится, – проронил Уэйд.

– Перед вами излечившийся, – с поклоном ответил Мэннингтри и невозмутимо продолжил партию.

– Невероятно! – вымолвил Уэйд, прервав очередную паузу в разговоре.

– Итак?

– Пожалуй, я бы испробовал ваше лекарство.

– К сожалению, это вряд ли возможно.

– Но я думал, вы рассказали мне для того…

– Я не смогу смешать его для вас, не знаю всей формулы, – объяснил Мэннингтри. – У меня самого осталось совсем чуть-чуть, на крайний случай. Оно попало ко мне весьма необычным… Девяносто восемь – партия!

– Но вы же надеетесь пополнить запас? Иначе…

– Надеюсь, – признал Мэннингтри, возвращая кий на стойку и на секунду задержав взгляд своих маленьких умных глаз на лице Уэйда. – И если мне повезет, я охотно поделюсь с вами. – Он умолк, оценивающе воззрившись на собеседника. – Только, – с нажимом предупредил он, – это не то лекарство, которое вам продадут за гинею и еще скажут спасибо.

Мэннингтри несколько мгновений задумчиво смотрел на Уэйда, потом без слов повернулся и, заложив руки за спину, медленно вышел из бильярдной с видом человека, которого внезапно одолели сомнения, правильно ли он поступил. Уэйд в изумлении провожал его взглядом.