Дверинда

- Оклемалась? - сердито спросил он. - Вставай и стой. Будешь этим, как его! Чучелой этой, которая у портных, ну?

- Манекеном, - помирающим голосом сказала Ксения. - Зачем тебе манекен? Ты ведь тоже не умеешь шить...

- И даже иголку в руках держать не умею, - признался боцман. - То есть, вот такую иголку, маленькую. А какой паруса шьют, орудую - будь здоров! У нас есть шанс, поняла? И мы должны из шкуры вылезть, чтобы его использовать. Бороться надо до последнего. Чтобы хоть совесть была чиста.

Ксения покорно встала, куда велел боцман.

- Подойдет ей, ведьме этой, такой цвет? - и боцман накинул на Ксению огненно-алый шелк.

- Подойдет, - уверенно ответила Ксения.

- Ну, значит, и мудрить не будем... Дай-кось мы его схватим здесь... и здесь...

И, естественно, боцман вогнал иголку прямо в бок Ксении. Она ойкнула, выдернула иголку, и ткань свалилась на пол. Боцман опять задрапировал Ксению, собрал ткань складками в кулак и завертелся, что-то выискивая.

- Чего тебе? - горестно спросила Ксения.

- Конец, - лаконично отвечал боцман.

- Какой еще конец?!

- Обыкновенный... ну, веревку, не поняла, что ли?

- Зачем тебе веревка?

- Шить мы с тобой не умеем? Не умеем. А как-то эти хвосты сцепить надо. Значит, будем вязать узлы. Это дело я знаю туго!

- Совсем спятил! Она увидит эти узлы... ой, мамочки, даже подумать страшно, что она может натворить! - воскликнула Ксения.

- Мы должны за час смастерить платье - и мы его смастерим, якорь ей в корму! Давай ленту... учись... вот это - выбленочный узел...

- Ничего себе словечко! - не выдержала Ксения. - И ты собираешься обвязать все платье этими дурацкими выбленочными узлами?!

- Нет, - честно признался боцман. - Вот эти два хвоста я свяжу прямым узлом...

- Получается черт знает что, - разглядывая боцманское творение, призналась Ксения. - Лучше не портить дорогой материал.

- Нет уж, мы будем его портить! - и тут у боцмана в глазах сверкнуло нечто дьявольское. - И мы его так испортим, что они все дуба дадут! И кондратий их прихватит!

Боцман схватил колокольчик и яростно зазвонил. Возникли пажи.

- Бухту троса! - приказал боцман.

- Троса? - изумилась парочка. - Какого, простите, троса? Мы не совсем поняли...

- Если есть сизальский или манильский, то замечательно, - сказал боцман. - Если нет, сойдет и пеньковый.

Пажи ошалело переглянулись.

- И смолы! - потребовал боцман. - Будем тировать, как тировали бегучий такелаж в прошлом веке.

- Смолой?! Зачем! - в ужасе спросили пажи.

- Для лучшей сохранности, - объяснил боцман.

Не дожидаясь новых заказов, пажи выскочили из гостиной. Боцман засопел.

- Теперь я знаю, что нам делать, - объявил он. - Я ей такое сплету! Всю жизнь помнить будет!

- Ты с ума сошел, - безнадежно сказала Ксения.

- Нет! Она хотела такое, какого ни у кого нет, - она это получит! Стой смирно! - рявкнул боцман. - Я ей это сделаю! Раскудрить твою черешню!

Дверь приоткрылась и всунулась бухта троса. Втолкнувшие ее пажи немедленно захлопнули дверь.

- Ну вот и ладушки! - замурлыкал боцман Гангрена. - Ну вот и бухточка! Вот мы ее сейчас, голубушку!..

Ксения в ужасе зажмурилась.

Боцман сдержал слово - он действительно смастерил нечто вроде бегущего такелажа старинного парусника, разве что с дырками для головы и рук. Душа его тосковала по перлиням, кабельтовым и канатам. Вместо дорогих его сердцу деревянных выбленок он вплел в такелаж длинные булавки для волос с жемчужинами. Потом ему вдруг понадобился лонг-такель-блок, и он смастерил несколько таких блоков из застежек для ожерелий. Ксения сперва не поняла, зачем эти штуки, но когда боцман отхватил ножницами косой кусок бархата и сказал, что это - бизань, и что сейчас он приладит бизань-гитовы и прицепит все это к ее, Ксении, корме, она не выдержала. Да и час уже был на исходе.

Фея вошла неожиданно, пажи - так и не решились.

- Интересно, - сказала фея, оглядывая Ксению, неподвижно застывшую наподобие манекена. - Своеобразно. В этом что-то есть... Да... Они убедятся, что я даже в этом прекраснее их всех! Вот! Пажи!

В дверь всунулись две головы.

- Мой плащ!

Головы исчезли. Фея коснулась тонкой серебряной палочкой боцманского такелажа, и он, спорхнув с плеч Ксении, оказался на фее, поверх ее облегающего платья из белой парчи с прорезями для крыльев.

- Ой! - сказала Ксения.

- Их еще тировать надо, смолой, - пробурчал боцман.

- В другой раз! - отрубила фея.

Пажи внесли длинный плащ, расстелили его и помогли фее завязать у горла ленты. А потом она размотала свой невероятный тюрбан, и длинные золотые кудри рассыпались по плащу. Они не только ложились на пол, но еще на метра полтора волочились следом.

Пажи подхватили края плаща. И тут Ксения заметила, что у него было три конца. Паутинка взялся за один, Горчичное Зернышко - за два.

- Нравится тебе мой шлейф? - высокомерно спросила фея. Ксения ошалело кивнула, никогда в жизни она не видела таких роскошных волос, а боцман Гангрена посмотрел на шлейф довольно критически.

- С такими лохмами только полы мыть и у плиты стоять! прокомментировал он.

- Ты слишком разговорчив, слуга, - без особой строгости заметила фея. - Ну, летим!