Двое любят друг друга

В жизни Эллен было два якоря: ее кузен и учеба; многое дала бы Ева, чтобы быть такой, как она. Как гордились бы ею родители, а ей самой все женатые мужчины были бы безразличны, как фопарные столбы. Но, увы, Ева не такая, как Эллен. Влюбляются в нее лишь зануды вроде Торкиля, а серьезной учебы она страшилась всю жизнь — такой учебы, что обеспечила бы ее будущее, а на случай, если супруг не сможет ее содержать, дала бы ей материальный достаток. Нро этого сказочного монстра, то есть супруга, ей прожужжали уши с детства. В конце концов он стал представляться ей чудовищем, которое где–то подстерегает ее, преграждая путь к радостям жизни. Ради этого чудовища ей полагалось поступить в институт. Но она одолела лишь неполный курс средней школы, да еще полгода училась конторскому делу, и, стало быть, опасность, грозившая ей, вроде бы миновала. Никогда не мечтала она о замужестве — пока не встретила Торбена. «Ты совсем лишена чувства ответственности», — твердил ей отец. А мать говорила: «Современная молодежь живет так, словно молодость никогда не уходит». Жаль, что она одна у родителей, им бы надо побольше детей, но не виновата же Ева, что она у них единственная. Родители желают ей добра, но от этого одно только мучение — они вызывают у нее чувство вины. Эллен тоже желает ей добра — один Торбен, похоже, просто любит ‘ее, не задумываясь, хорошо это для нее или плохо. А бескорыстная любовь родителей и подруги, в сущности, для нее лишь тяжкий крест: любили бы лучше кого–нибудь другого. Того, кто заслуживает эту любовь. — Эллен жаждет все переделать по–своему, все исправить. Самое время, советует она, порвать с этим женатым олухом — пусть он печется о жене и детях и не лезет к доверчивым юным девушкам. «Мне жаль его жену, — сказала Эллен‚,она должна гладить его рубашки, когда он уходит забавляться с тобой, и в конце концов вся семья разорится, потому что он, надо думать, сорит деньгами, выводя тебя в свет».

— Возразить на это нечего. Но Еву уже не тянет в туалет, чтобы поболтать с подругой: ей ведь не объяснишь, что люди — не геометрические фигуры, вычерченные с помощью линейки и лекала, а сложные существа, — одновременно обуреваемые самыми разными чувствами, которые швыряют человека то туда, то сюда и неподвластны ему. Эллен хочет, чтобы все было, как прежде, чтобы Ева прислушалась к голосу разума. Она воображает, что пережитое пе оставляет следа в душе человека, как не оставляет следа гроза, обрушившаяся на лес. Родителям Евы очень нравится Эллен.

Но когда Ева увидела за окном кафе Торбена, ей вдруг стало невыносимо жаль Эллен, и мелькнула мысль: «Моя красавица подруга никогда не знала любви. Не знала счастья». Торбен сидит в кафе, ждет ее. Нынче он первым пришел сюда. И Ева позабыла все свои страхи, мучившие ее со времени их последней встречи, позабыла пустые часы мучительного ожидания, позабыла леденящую тень жены Торбена, грозно нависшую над их любовью.

«Надеюсь, Торбен снова стал самим собой», — подумала она, сама не зная, какой смысл она вкладывает в эти слова, ведь, в сущности, что это значит — «быть самим собой»?

Она села за столик напротив Торбена, увидела, как он рад ей, и с ходу застрекотала про Эллен, он заулыбался, а она почувствовала себя предательницей, оттого что создала на редкость смешной и даже нелепый образ подруги — так вот иной раз возьмешь в рот леденек, не можешь без него, вроде бы и сладкий он, и горький, но ты все сосешь, сосешь, а он становится все меньше и меньше, пока не растает совсем.

— Видишь ли, — она невольно вскинула плечи, как делают дети, когда их одолевает смех, — ее совершенно не устраивает, что ты женат. Не то чтобы она сердилась на меня — просто она считает меня дурехой. Она любит, чтобы во всем был порядок, чтобы всякое дело можно было уладить двумя–тремя фразами. Воображает, что опытна в любви, но она же не знает тебя. Она ни разу не была влюблена!

Последнюю фразу она произнесла с нежностью и, когда он накрыл своей рукой ее руку, в душе ее поднялась теплая благостная волна, а в кончиках пальцев сладко забилась кровь. Слишком много всего наговорила она про слишком малую толику за слишком короткое время. Теперь речевой поток ее иссяк — ей было не до Эллен, ни до кого и ни до чего на свете, кроме их любви.

Не надо было слов — одно прикосновение его теплой сухой ладони успокоило ее. Это и есть счастье, блаженный час вне жизни, безмолвный трепетный разговор двух сердец, запредельное состояние души. Бокруг них плещется чужая болтовня, посетители оживленно переговариваются друг с другом, и кажется, в кафе негромко сеется дождь. Неповторимый гул голосов, неновторимая атмосфера — все под стать этому блаженному часу, который не повторится нигде, никогда.