Двое любят друг друга

Он встал и пригласил Эллен на танец, и загремела пылкая самба. Золотистая грива Эллен вихрем металась в воздухе, будто язык пламени, беспрерывно меняющего форму. Это был поистине артистичный танец, и все гости в кафе захлопали, когда музыка смолкла. Танцоры, задыхаясь, возвратились к своему столику. Щеки Эллен пылали.

— Отчего вы не танцуете? — спросила она. Вы себя так ведете, словно вам за пятьдесят.

— Пойдем? — Торкиль умоляюще посмотрел на Еву, и в глазах у него была надежда, которую ей не хотелось бы поощрять. На душе уже не было так светло; робкая беспричинная радость, зашевелившаяся в ней, растерянно заметалась в поисках опоры, за какую можно бы ухватиться, но так и не нашла ее. Ева устала, она вдруг затосковала по своей одинокой, пустой комнатушке с ее багровым мраком, по мукам сердца в ее тишине.

— Нет, сказала она, — не могу, и потупилась, уставившись в скатерть. Не хочет она, чтобы Торкиль обнимал ее в танце. Не хочет, чтобы он принимался за старое.

Дверь в кафе распахнулась, и Ева привычно повернула голову. Кровь бросилась ей в лицо, сердце часто забилось. Мимо нее прошел Торбен, легко приподняв шляпу в знак приветствия. Он сел за пустой столик у противоположной стены. Еве казалось, что все видят ее насквозь, но ей было все равно. Он пришел. Он заметил ее. Она разгладила брови, одернула юбку, затеребила свой белый воротничок. Она знала, что он придет. Только ради этой минуты она и жила. Она счастлива. Она сейчас пересядет за его столик. Только надо что–то сказать друзьям, пусть перестанут пялиться на нее, освободят ее от своего липкого всезнания, грубого смеха, пустых голосов. Все трое, как ей показалось, смотрели на нее с укором.

— Что только ты в нем нашла, — вырвалось у Эллен, — один бог знает! —

«А что, он похож на конторщика, — равнодушно проговорил Аксель.

— Я не таким себе его представлял, горько заметил Торкиль и, упрямо дернув головой, осушил до дна свою рюмку. Но ничего, ступай к нему. Со мной можешь не считаться. Надеюсь, вы помиритесь. —

Она не ответила, но спиной чувствовала их взгляды, когда шла к Торбену через весь зал, пробираясь между танцующими.

Молча подсела она к его столику; избегая смотреть ему в глаза. Она видела лишь его руки — какие–то они очень большие… С жесткими, вздутыми жилами. Но тут она подняла к нему лицо, и они встретились взглядами. Сердце ее судорожно забилось.

— Ты сердишься на меня? — тихо спросил он.

Взгляд его уже не находил в ее лице того, что искал. Может, освещение виновато. Или, может, все дело в том, что здешнее кафе рассчитано на молодых. На таких, что танцуют и веселятся шумно. «Она вернулась к своим сверстникам», — подумал он с облегчением и одновременно — с горечью.

— Нет, — честно сказала она. И почувствовала: чтото переменилось в ее душе. Встреча эта будет не такой, как она себе представляла. Что–то безвозвратно ушло и уже не вернется. Она вслушивалась в себя, пытаясь вызвать в своей душе, выманить прежнее чувство, прежнюю блаженную нежность к Торбену. Но все было тщетно. Торбен смотрел на нее красными воспаленными глазами. И перхоть в его волосах неприятно поразила ее. Ей стало вдруг безразлично, почему он ее оставил.

— Я искал тебя, — сказал он, только голос его не изменился. Он вызвал в ее душе слабый, еле приметный отзвук — так слабый луч маяка порой освещает самый дальний гребень морской волны. `

Торбен старался найти нужные слова, которые должен был ей сказать, чтобы утешить ее, умиротворить, смягчить боль разрыва, но Ева была не такая, какой он рисовал себе ее в мыслях. Тщетно стал бы он искать трагическое лицо, запомнившееся ему в последнюю ночь их встречи, — лишь в памяти его осталось оно навсегда. Мысли его обратились к Ингер с каким–то боязливым восхищением. Казалось, она вновь обрела молодость. Она много говорила о том, как продолжит свое образование, и Торбен давал ей практические советы — как лучше взяться за дело. На этот раз Ингер сделала все, что нужно. Иначе ведь нельзя. Только это как–то оправдает их бессмысленный поступок.

— Ты как–то сказала мне, что прежде часто бывала здесь. Я много раз заходил сюда. Я хотел… хотел объясниться с тобой.

Но сам оя уже видел, что никаких объяснений не нужно. И уже не улавливал своего отражения в ее глазах.

— Ия искала тебя, — сказала Ева, я тоже часто приходила сюда… чтобы только повидаться с тобой в последний раз.

— Я дурно поступил с тобой, устало заметил он, я такого наговорил тебе, чего вовсе не думал.

— Я тоже наговорила тебе много такого, чего вовсе не думала, — быстро произнесла она, отмахиваясь от его извинений.

Мимо них протанцевали Торкиль с Эллен. Его длинная узкая рука лежала на ее стройной спине, покачивающейся в такт музыке. Ева насупилась и нетерпеливо постучала ногтями по зубам.