Двоедушники

– Ты не переживай так, детка. Не принимай близко к сердцу то, что говорит Ариас. Он прекрасно понимает, что у вас – у тебя и Маки – иное отношение ко многим вещам. Он просто хочет объяснить, как здесь всё устроено. Возможно, он сказал лишнего. Не стоило оставлять вас наедине, – обречённо произнёс он и снова взглянул мне в лицо. – Лада, иногда наши беды – следствие наших ошибок, а иногда всего лишь случайность. У меня тут всё вместе, целый букет. Сейчас я расплачиваюсь за самую трагическую ошибку в своей жизни. За ошибку, которая стоила мне семьи, репутации, родного дома. Стоила всего…

Как же у меня язык чесался сказать ему прямо, что главная его ошибка – ложь и недомолвки.

– …Больше всего я жалею, что в эмиграции я решил растить сыновей по традициям и правилам чужого мира. Я был уверен, что дороги назад мне нет, а значит, и моим мальчикам тоже…

Кажется, Викан готов был по новой запустить историю про белого бычка.

– Так зачем же вы до сих пор темните?! – перебила я его.

– Я темню?!

– Зачем вы с Максом разговариваете, как с ребёнком? Он хочет вникнуть во всё, что упустил, а вы ему: «Посмотри, какая птичка красивая на веточке!» Вы Павлику птичек показывайте, а Макс извёлся весь!

– Я всё ему расскажу, – сдержанно кивнул Викан, словно не замечая моей дерзости. – А ты, Лада, постарайся просто поверить: я не враг ни тебе, ни тем более сыну.

Он обошёл меня и направился своей дорогой. Я ещё некоторое время стояла столбом, пока до меня не дошло, что нужная мне комната – вот она, я стою около двери.

Я вошла, дверь мягко захлопнулась за мной. Хотела запереться изнутри, но не обнаружила на двери ни замка, ни даже дверной ручки. Снаружи хотя бы ручка была… Наверное, опять нужен кодовый жест. Испытания традиционной «козой» имели успех. Дверь приоткрылась и снова захлопнулась, едва я опустила руку.

Просто сидеть и ждать было невыносимо. Неизвестно, когда вернётся Макс. Павлик мог и всю ночь не спать на новом месте, кто ж его знает. А мне не терпелось всё рассказать.

Я пыталась просто посидеть в кресле, забиралась с ногами на застеленную постель, ходила умываться, садилась на широкий подоконник, но нигде не могла задержаться дольше пары минут. Бегала по комнате, как возбуждённый зверь по вольеру в зоопарке.

Наверное, то, что я сейчас узнала, уже не имело никакого значения. Ни для кого, кроме Ариаса, искренне считавшего своего брата мёртвым давным-давно. А для меня… Для меня, в сущности, ничего не изменилось. Всё это время я считала, что убила преступника, посланца банды отлучённых из Таркалина. А оказалось, что я убила члена правящей семьи Траонари, которого, правда, и до моего выстрела считали мёртвым. Что это для меня меняло? Да ничего. Но нервы всё равно разыгрались.

Когда за дверью мне почудилась какая-то возня, я обрадовалась. Наконец-то смогу выговориться! Но я ждала, а дверь всё не открывалась. Я уже решила, что мне показалось, и тут же раздался негромкий, но энергичный стук. Раз некто за дверью не может открыть её сам, значит, это точно не Макс. Его бы эта дверь узнала, как и меня.

Я взмахнула рукой, дверь величаво отворилась. На пороге стоял Баринов-Райда.

Я не испугалась, нет. Но изумилась до крайности.

– Ты спятил, что ли – являться сюда?!

– Мне надо поговорить с Корышевым, – заявил он.

– Макса здесь нет.

– Вот чёрт… – разочарованно прошипел Баринов и беспокойно огляделся по сторонам. – Нежелательно мне тут мелькать. Я могу войти?

– Зачем?

– Корышева подожду.

– Ну, ты и наглец.

Он, видимо, счёл это замечание разрешением. Вошёл, плавным движением руки заставил дверь закрыться.

Очень жаль, что пистолет Макс и на этот раз унёс с собой. Мне ничего не оставалось, кроме как вести себя так, будто оружие всё ещё в моих руках.

– Сядь вот в то кресло!

Баринов шагнул, куда было указано, внимательно посмотрел на меня:

– Карманы вывернуть?

– Выверни, – согласилась я.

Карманы оказались пусты. Баринов уселся в кресло.

– Руки держи на коленях.

Он усмехнулся, но послушался.

– Не бойся, – проговорил он примирительно.

– Я не боюсь.

– А что ты тогда так нервничаешь?

– Разве?

– Ладка, да ну тебя! – фыркнул Баринов. – Что я, тебя не знаю, что ли? Вот сейчас ты жуть какая дёрганная.

– Это другое. По другому поводу.

– А-а, – протянул он и замолчал.

Сидел тихо, смирно, только слегка ёрзал и постукивал по коленям пальцами.

– Зачем тебе Макс?

– Поговорить. Просьба у меня к нему. Ну, или к вам обоим. Но чтобы два раза не говорить, давай дождёмся Корышева.

– Давай, – согласилась я.

После короткого молчания мне пришло в голову спросить.

– Дим, ты помнишь день, когда прощались с Максом?

– Ну, так… – промямлил он. – В общих чертах. Не люблю помнить плохое.

– Карпенко был на прощании?

Баринов замер, сосредоточенно моргая – вспоминал.

– Не-е-ет вроде как, – протянул он, наконец. – Так-то мы все были, кроме тех, кто на дежурстве. А Виталик тогда уже уволился, и… А, точно! Вспомнил я. Он пришёл к началу церемонии, но почти сразу же убежал.

Пока я обдумывала, как бы этак спросить, Баринов подал голос сам.