Двоедушники

И снова этот дурацкий тумблер. Он выключил Макса. Передо мной стоял странный парень себе на уме, который однажды сильно противился моим попыткам спасти его от утопления в луже, а потом банально умыкнул мой телефон. Странный и многоликий Никита Корышев.

– Как ты считаешь, почему Райда выбрал для Алиши именно Веронику? – спросил он вдруг.

– Никита, при чём тут?!..

– Нет, ты ответь.

Я с трудом переключилась на мысли о Веронике.

– Ну… Потому что она податливая. Из неё верёвки вить можно.

Он согласно кивнул и прищурился:

– Следующий вопрос: почему для себя Райда в своё время выбрал Никиту Корышева?

– Ну… – на ум мне ничего не приходило.

– Я подскажу, – вздохнул Никита. – Только ты не удивляйся: он меня выбрал по той же самой причине.

Я молча стояла, хлопая глазами и пытаясь сложить два и два.

– До чёрного кокона, до начала подселений я ещё что-то собой представлял, – сказал Никита с ностальгической усмешкой. – Но когда приходил Райда, я совершенно растворялся, становился заложником, которого посадили к телевизору. Хоть кричи, но там, в телевизоре, никто не услышит, и на то, что видишь, повлиять ты почти не в силах. Я… в смысле Никита… податлив не меньше Вероники. А возможно, и больше. Так что… Я очень удивлён, Ладка, что ты совершенно не поняла, кто из нас с Максом кого задавил.

Он замолчал, и пока я смотрела в его колючие светлые глаза, до меня, как до того жирафа, наконец-то дополз смысл сказанного и разложилась по полочкам бесхитростная и простая логика. И я, наверное, впервые за всё время, проведённое рядом с этим парнем, поняла, что лишь чудом эти две души в одном теле не свели друг друга с ума.

– Ну, сигареты-то Макс тебе оставил, – вырвалось у меня совершенно некстати.

– Это он так извиняется за причиняемые неудобства, – коротко засмеялся Никита и стал серьёзным. – И кстати, каждый раз, когда я слышу, как ты зовёшь меня Никитой, мне становится больно. Я не обижаюсь и не виню тебя ни в коем случае. Но довольно тяжело зваться чужим именем. Возникает иллюзия, что ты принимаешь меня за другого. А теперь оказалось, что это и не иллюзия вовсе. Всё это время ты считаешь, что живёшь с Корышевым.

– Ну, здравствуйте! – возмутилась я. – Я едва приучила себя не называть тебя Максом, чтобы никого не пугать!

– Я знаю. И ты делаешь всё правильно! И я тебя не упрекаю. Я просто объясняю, что для меня значит каждый твой вопль о чёртовом придурке Корышеве.

И тут я увидела со стороны себя и свою чудесную истерику. Глупее ничего придумать нельзя.

Макс и без претензий моих знает, что я чувствую, и ему совсем не хочется делать мне больно. Но действительно, не разорваться же ему между двумя мирами. Между коммуной и своим отцом. Между сыном и мной…

Заставить его всё делать строго по-моему можно только каким-нибудь экстремальным ультиматумом, и то вряд ли его хватит надолго. Что ж, пусть решает. Он мужчина, и он так понимает свой долг. Он сам себе очертил сферу ответственности, и она выходит за пределы меня, любимой. И как бы ни было тревожно и горько, мне стоит уважать его решение. И не надо жаловаться на судьбу: я умею выбирать мужчин, мне достался лучший.

Я шагнула к нему, погладила по щекам, поцеловала, прижалась.

– Прости. Ты сегодня хорош, но и я не лучше.

Он грустно улыбнулся и обнял меня.

– Макс, когда ты сможешь отвести меня домой?

– Когда это станет безопасным для тебя. Думаешь, я просто так сказал про то, что тебе рано в башню? Нет, не просто так. Так что, Ладка, давай ты не будешь геройствовать. Тебе ещё несколько дней надо приходить в себя. И лучше всего – просто валяться и отдыхать.

– Несколько дней?! Нет, нет и нет! – твёрдо сказала я. – Нечего мне валяться, я чувствую себя отлично. Утром ты разберёшься с Райдой, и потом мне надо домой. Путь, наверное, долгий? Как ты хотел возвращаться – через какую-то другую башню? А через Таркалин не быстрее будет?

Макс не ответил. Только взглянул тревожно на меня, на темнеющее окно, за которым скоро опять будет виден багровый вьюн. Да, до рассвета ещё есть время, но так мало.

– Через Таркалин быстрее, – наконец, произнёс Макс обречённо. – Если мы хотим выиграть как можно больше времени, придётся возвращаться через Таркалин и мой чердак…

Я подалась к нему, и он с готовностью обнял меня крепко-крепко.

На секунду я испугалась. Он практически готов остаться здесь. И если таким станет его решение, как я с этим справлюсь? Макс так любит говорить «Мы со всем справимся!». Его любимое присловье… Если бы это было так просто. Но это не просто – это невозможно. Совсем.

– Всё будет хорошо, не бойся, – проговорил он мне в ухо и прижался губами к виску. – Всё будет хорошо. А теперь тебе нужен отдых…

– Нет, не отдых. Мне нужен ты, Макс. Сейчас. И до самого утра.

Мне были нужны они оба. Это совершенно не важно, кто именно, Макс или Никита, так восхищённо вздохнул в ответ на мои ласки. Не важно, чьи именно руки принялись раздевать меня. Всё равно мне не суждено было – возможно, пока – понять, каково двоедушнику уживаться с самим собой.