Двойная тайна от мужа сестры

Слегка задыхаюсь от нехватки воздуха. Судорожно ищу в сумке платок, а затем с силой прижимаю к глазам. Глубоко дышу, стараясь привести эмоции в порядок. Слава богу, что дети залипают в экран телефона и не видят моих красных воспаленных глаз. Отворачиваюсь к окну, наблюдая за тем, как мимо проносятся здания. Дед, ты всегда думал только о репутации, трясся над ней. И смотри, к чему это привело. Но почему на меня ты возложил такой тяжкий груз? Почему? Немного успокоившись, возвращаюсь к чтению.

«А ты сбежала, и я никак не могу с этим смириться. Пусть и после моей смерти, но ты всё равно выполнишь мою волю. Сначала ты будешь на меня злиться: за то, что заставил тебя действовать против воли; за то, что не сказал тебе ничего лично, отделался письмом; за то, что всё равно не доверяю тебе и позаботился о том, чтобы твои дети были признаны наследниками официально. Ева, я даю тебе полгода, чтобы ты познакомила Томаса и Гектора с собственным отцом. С настоящим отцом. Если ты по каким-то причинам этого не сделаешь, то мой нотариус позаботится о том, чтобы оглашение было сделано официально…»

Страх охватывает всё мое нутро. Но я не понимаю, откуда мог об этом знать дед, если свидетелями нашей страсти с Давидом были только мы двое? Или всё же нет? Твои старания, дедушка, оказались ненужными, Давид уже узнал об отцовстве и явно сам объявит обо всем, чтобы забрать эти чертовы акции, будь они неладны. Кто-то вообще думает о том, что должны испытывать маленькие мальчики, оказавшись в эпицентре бури? Кто им будет объяснять, что происходит?! Кто?

«Но я верю, что ты поступишь правильно. Ты всегда заботилась больше о других, чем о себе, поэтому ты всё расскажешь Давиду. Конечно же, я знал, что это он отец твоих детей. Не спрашивай меня откуда. Я знаю слишком много, порой мне хотелось потерять память, чтобы не знать некоторых вещей, которые разбили мне сердце.

Не хотел я, чтобы ты стала свидетельницей преступления нашей семьи… Не хотел…»

Боже, неужели он всё это время знал и ничего не сделал?! Снова вбираю кислород легкими и поджимаю губы, но, как ни стараюсь, одна слезинка падает на бумагу, расплываясь влажным пятном.

«Мой сын, мой наследник не оправдал моих ожиданий. …Ради денег и единовластия он пошел на самое страшное. На самый страшный смертный грех. Даже сейчас у меня дрожат руки, когда я пишу эти строки. Мне пришлось сделать паузу, прости старика. Ева, как же я надеялся, что ошибся, что …случился несчастный случай. …результаты посмертной экспертизы показали удушение. И даже тогда я надеялся на ошибку. Ты сама мать, Ева, и прекрасно знаешь, как сложно поверить, что твои дети могут оказаться плохими людьми…»

Мать… Я ведь тоже мать… Всё правильно, дед. Но до сих пор в голове не укладывается, что можно вот так просто закрыть глаза на чужое кощунственное преступление. Да еще и такое. Я всю жизнь так надеялась, что то, что я видела тем страшным вечером, плод моего воображения…

Но сейчас мои надежды разбиты в пух и прах. И что делать мне с этой правдой? Как смотреть остальным членам семьи в глаза? Как взглянуть на отца без злости и омерзения? Не бояться оставлять с ним детей? Как делать вид перед Давидом, что ты ничего не скрываешь от него? Не знаю…