Двор на Поварской

Однажды, в одно из первых празднований Нового года, звезда из-за этой веревки прилюдно соскочила и разбилась на мелкие кровавые стеклянно-пролетарские осколки. Все печально посмотрели на несчастного, из-за которого случилась такая халатность. Ведь это была не просто игрушка на елку – это разбилась пятиконечная звезда, символ советской страны, символ единства мирового пролетариата, символ конечного торжества идей коммунизма на пяти континентах земного шара. И вообще рассыпалась в прах вера в диктатуру пролетариата. Видимо, индивид, который это специально сделал, не верил в победу коммунизма. А сделать это он мог только специально, правда? Ведь не просто шарик разбился, не просто зайчик или обезьянка, что было бы вполне простительно, – с этой красной пятиконечной звездой разбилась вера в будущее! На следующий день индивид не вышел на работу. И через день. Во дворе решили, что ночью его забрали, дело было вполне обычным – шел 1938 или 1939 год. Но через неделю он вдруг появился, потертый, какой-то обдерганный и виноватый. Выяснилось, что он от ужаса просто запил. Попрощался со всеми домашними, сложил вещички и сел ждать черный воронок. Ну, а чтоб не страшно было ждать, стал пить, постепенно уходя в запой. И хотя на службу его вернули, таких ответственных поручений больше не давали, припоминая к случаю и без ту разбитую красную звезду.

К новогоднему празднику готовились заранее. Было такое впечатление, что, как только в январе, по окончании праздников, из Дубового зала выносили елку, дворовые союзписательские дети начинали думать о следующем Новом годе. Лидка каждый раз шила Аллусе праздничное платье. Долго думала над фасоном, над тканью, из которой кроить. Она ж была главной портнихой двора на Поварской и свою-то дочку должна была одеть в самое модное! Проблемы были в основном с тканью – не из тяжелого же взрослого габардина шить! Ткани не продавались вообще, поэтому в ход шли все текстильные остатки из прошлой жизни: льняные скатерти, постельное белье, полосатая матрасная ткань (ничего, можно и на соломе поспать), занавески из богатых особняков и шелк, которым раньше обивали для красоты стены. Аллусе Лидка шила обычно из припасенных обрезков, которые замысловатым образом так искусно сшивались, что дочка всегда была одета лучше всех остальных. А сам праздник – какой он был шикарный! В зал вкатывали рояль, вызывали музыканта, который знал все детские марши и песенки, и радостные советские дети водили хоровод вокруг привязанной ко второму этажу вкусно пахнущей украшенной елки. Потом были загадки от Деда Мороза – Снегурочек первые годы почему-то не было. Девчонки ответы всегда знали и чувствовали себя мудрецами!

Вкруг нее на Новый год
Водят дети хоровод.

Это ж ясно, что елка. Или другая загадка:

Что за звездочки сквозные
На пальто и на платке,
Все сквозные, вырезные,
А возьмешь – вода в руке.

Снежинки, а что ж еще! Но загадки загадками, а все же ждали подарков и угощений! Какие были подарки! Их можно было получить только по предъявлении пригласительного билета. Аллусе однажды достался маленький кукольный шкафчик, в котором все было по-настоящему – выдвигались ящички, закрывались дверцы, запирались ключиками крошечные замочки. Аллуся потом долго думала: а что, если бы такое чудо досталось какому-нибудь мальчишке, он ведь обязательно бы его выкинул, зачем мальчишкам кукольная мебель? А Зизиша тогда получила прехорошенькую куколку, и девчонки были заняты игрой в дочки-матери: шили одежду, вешали ее в шкаф, наряжали куколку. Правда, потом каждая свой подарок забирала домой – мало ли что.

Зизиша была совсем беспризорной – родители горбатились с утра до ночи на работе, отец в разъездах, мать вообще на двух работах, поэтому Лидка и взяла опеку над маленькой соседкой. Стала выписывать все детские журналы и газеты, которые только тогда были: «Сверчок», «Чиж», газету «Ванька-Встанька», где работали Маршак, Чуковский, которых девчонки хорошо знали лично, часто встречая во дворе. Но особенно любили, прямо обожали стихи Николая Олейникова про таракана, очень жалели его (не Олейникова, а таракана), мелкого и рыжего, и на всех праздниках, вставая на стул, с героически-трагическим выражением читали:

Таракан сидит в стакане.
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждет.

Он печальными глазами

На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.