Дворец для рабов

Тим поднял взгляд. Собеседник не сутулился больше, выпрямился, расправив широкие плечи, волосы почернели, морщины стали менее заметны, только взгляд остался прежним – цепким, уверенным, вызывающим, с ироничными искорками, сияющими в самой глубине.

– Значит… катаклизм, поселок, Московский метрополитен… – все это лишь сон? – спросил Тим и с облегчением выдохнул, поверив. С плеч рухнула тяжесть, сравнимая с гранитной плитой.

– Что есть жизнь, если не очередное видение: сон, в котором пребывает человек при переходе из прошлого в будущее? – поинтересовался «старик» и рассмеялся каркающим смехом.

При подобном голосе смех у него попросту не мог быть таким, и через пару мгновений Тим понял, что спутал. С гнусавым карканьем на плечо к нему села черная птица.

Тим вздрогнул и открыл глаза.

В углу скорее пещеры, нежели технического помещения, которым это место когда-то являлось, скрипел-трещал костер, отбрасывая желто-красные, а иногда и зеленые отблески на стены. Поставленные вдоль них словно напоказ самодельные ножи и топоры зловеще посверкивали. В непосредственной близости от лица Тима, лежавшего на боку, скалился голый человеческий череп. Правая глазница вдруг блеснула, из пустоты вылез черный крупный жук, пошевелил усами и пополз по белой скуле. Тим шарахнулся в сторону, с трудом сдерживая отвращение.

Скрипнуло – он неудачно наткнулся на что-то, немедленно впившееся в бедро, – осколок кости. Они валялись, раскиданные по полу, собранные кучками у костра. Нос забивала сладковатая вонь разложившейся плоти и мочи. Видимо, хозяин данного места не стеснялся мочиться здесь же. Территорию помечал, что ли? Хорошо хоть, испражнялся в другом месте: примешайся к уже витающим здесь «ароматам» еще и запах дерьма, Тима просто вывернуло бы наизнанку.

Если бы не оружие, он решил бы, будто попал в логово хищного монстра или мутанта. Впрочем, монстр вполне мог просто коллекционировать «человеческие безделушки». Но стало бы неразумное чудище его связывать и разводить огонь?

Воображение настойчиво рисовало образ обезьянообразного человека – вроде питекантропа. Тим смутно помнил, что данный ископаемый подвид людей считался промежуточным звеном эволюции между австралопитеками и неандертальцами. Кто ж знает, могла ли эволюция повернуть вспять, вернувшись к вымершим когда-то видам? Возможно, в новых условиях им снова дан шанс.

В мыслях его уже многократно сожрали живьем, медленно поджарили и расчленили на куски, а еще разжевали, облили кислотой, вскрыли грудную клетку, вытащив органы, вспороли живот и выкололи глаза. Говоря, что первейший враг человека – его собственный мозг, Немчинов точно был прав. Многое бы сейчас Тим отдал за то, чтобы перестать размышлять о всякой ерунде и придумать план спасения. Увы, не получалось.

Пришедший перед самым пробуждением сон он запомнил очень четко, вплоть до малейших деталей, но перед ним ведь были и другие. В бредовых видениях, вызванных ударом, он беседовал и спорил о чем-то с Витасом, почему-то ставшим на удивление красноречивым, но запомнил немногое. Вроде бы мутант пытался распекать за побег, а Тим посылал его подальше. Затылок ломило и тянуло, если скосить взгляд, на ткани в районе ключицы виднелась кровь, но никаких признаков сотрясения мозга не было. То ли голова у Тима оказалась крепкой, то ли рука у нападавшего соскользнула, то ли адреналин все еще блуждал в крови, подавляя неприятные ощущения.

Лежать на одном месте вскоре надоело. Запястья, скрученные за спиной проволокой, пощипывало: видно, пока находился без сознания, Тим метался и рассадил их. Ноги тоже оказались спутаны, но, не иначе разнообразия ради, старым тряпьем, наверняка оставшимся от тех несчастных, кого уже сожрали. Затекла шея, ломило поясницу. Пленник попытался сесть, и ему, к вящей радости, это удалось, пусть и не так легко, как хотелось бы. Позвоночник прострелило болью, перед глазами помутнело, голова пошла кругом, однако не прошло и минуты, как все вернулось в норму. Теперь бы еще освободиться.

Он пошевелил ногами, восстанавливая кровообращение, а заодно проверяя «веревки» на прочность. Вроде даже ощутил треск поддавшейся ткани, а потом в уши втекло сиплое шипение, распространившееся ознобом по телу. Тим замер, обернулся на звук и вздрогнул. Из темноты за ним следили две пары ярко-оранжевых глаз с круглыми провалами в центре – должно быть, там располагались зрачки.

«Круглые. Значит, не рептилия», – возникло в мыслях и почему-то успокоило, хотя, казалось бы, есть ли разница, в желудке какого хищника оказаться.

«У человека всегда имеется как минимум два выхода, даже если его съедят», – прозвучал в голове насмешливый баритон Кая.

«Шизофрения на марше», – фыркнул про себя Тим.

Пронзительные глаза мигнули – вначале одна пара, потом другая. Послышался скрип, и воображение тотчас подбросило очередную картинку – скребущие по гравию (а может, и по костям) длинные, загнутые и острые, будто лезвия, когти.