Читаем Дворцовая и Сенатская площади, Адмиралтейство, Сенат, Синод. Прогулки по Петербургу полностью

С «Медным всадником» связан целый ряд легенд. По одной из них, он явился во сне императору Александру 1в 1812 г. В этот год Наполеон вторгся своими армиями в пределы России, и Двор готовился к возможному отъезду из Петербурга вглубь страны. По преданию, покойный император Петр I сказал Александру, что пока «Медный всадник» стоит, он будет хранить город от врагов. После этого пророческого сна речь об отъезде Двора уже не заводили.

Кстати, благодаря этой легенде возникла и поэма А. С. Пушкина «Медный всадник».

Вторично Петр I, произнесший примерно такие же слова, приснился директору Эрмитажа академику И. А. Орбели. Это было зимой 1941/42 г., в начале блокады Ленинграда немецко-фашистскими войсками. У А. Блока в его стихотворении «Петр», написанном в 1904 г., по поводу мистической роли памятника Петру I в сохранении основанного императором города есть следующие строки:

…Он будет город свой беречь,И, заалев перед денницей,В руке простертой вспыхнет мечНад затихающей столицей.

Еще одна легенда связана с Павлом I. По его собственному рассказу, во время одной из прогулок по городу рядом с Павлом (тогда еще цесаревичем) внезапно появилась высокая фигура в старомодном костюме. Она долгое время молча шла рядом, и от нее веяло могильным холодом. Увидевший ее Павел тревожно сказал сопровождавшему его князю А. Б. Куракину, что рядом кто-то идет. Но князь никого не смог увидеть. На Сенатской площади, там, где ныне стоит «Медный всадник», таинственная фигура произнесла: «Бедный, бедный Павел! Ты еще увидишь меня на этом месте». С этими словами фигура приподняла шляпу и исчезла, а император с ужасом узнал лицо Петра I. В другом варианте слова призрака звучали несколько иначе: «Павел! Бедный Павел! Бедный князь! Я тот, кто принимает в тебе участие. Прощай, Павел, ты еще снова увидишь меня здесь».


Памятник Петру I в 1931 г.


(«Медный всадник» и площадь Декабристов (Сенатская) в 1950-е гг.


Еще по одной легенде Петр тяжело болел, и, когда он лежал в забытьи, ему привиделось, что на Петербург движется шведская армия. Петр в одной рубахе выбежал на улицу, вскочил на коня и хотел перескочить на другой берег Невы, навстречу шведам. Но тут из подземной норы выполз змей, обвил ноги коня и не дал ему прыгнуть. Тем самым он спас царя от неминуемой гибели, в честь чего и поставили на берегу памятник.

В некоторых деревнях можно было услышать некий былинный вариант появления памятника Петру I. Якобы Петр, подобно былинным богатырям, однажды развлекался тем, что перепрыгивал на своем коне с одного берега Невы на другой. Перепрыгнув через Неву в первый раз, он воскликнул: «Все Божье и мое!». Во второй раз опять повторил: «Все Божье и мое!», и снова прыжок оказался удачным. Однако в третий раз император перепутал слова и сказал: «Все мое и Божье!». За это его настигла Божья кара — он окаменел, превратившись в памятник.

А в среде старообрядцев появился слух, что это всадник Апокалипсиса, появившийся после снятия четвертой печати. Сидящий на коне всадник не иначе как тот, «которому имя смерть… и дана ему власть над четвёртой частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором, и зверями земными…». А конь его — тот самый конь бледный.

В советское время на противоположном, правом берегу Невы появился памятник В. И. Ленину у Финляндского вокзала. Это сразу же послужило поводом для довольного злого противопоставления двух монументов, посвященных основателю Советского государства и первому российскому императору. В одном из них сравнивались их цели и методы управления государством.


Празднование 200-летия со дня рождения Петра I в 1872 г.


Демонстрация у «Медного всадника» парижской новинки моды «юбка-брюки» в 1900-е гг.


Про Петра: за спиной сидящего на коне императора оплот православия — Исаакиевский собор, слева — Сенат и Синод, как главные органы управления страной, справа — Адмиралтейство, в котором строят корабли для защиты государства и торговли со всем миром, а рукой император показывает на Университет и Академию наук, как учреждения, с которыми связано будущее России.

Про Ленина: с левой стороны от влезшего на броневик вождя находятся райком партии и тюрьма «Кресты», в которую следует сажать несогласных и неугодных, с правой стороны — Артиллерийская академия, в которой следует готовить кадры для защиты власти, за спиной — железная дорога и вокзал, с которого можно сбежать за границу, в Финляндию, если дела станут плохи, а рукой он показывает на здание КГБ (ныне — ФСБ), известное как «Большой (Серый) дом» — мол, в этом наше будущее.

В 1925 г., к 100-летней годовщине со дня восстания декабристов, площадь стала именоваться площадью Декабристов. В 2008 г. ей вернули историческое название — Сенатская площадь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура