Двух дорог пересеченье (СИ)

— Дерзите? Не забывайтесь! Перед вами сидит не просто ваш прежний друг, а наследник престола, ваш будущий император!

— Значит, теперь мы с вами не друзья?

— У меня нет друзей, — констатировал Александр. — С тех пор, как я женился, выбрав тем самым окончательно и бесповоротно путь служения отечеству, мне дозволительно иметь помощников и советчиков в государственных делах, но не приятелей, способных разделить со мной радости и горести. Впрочем, мы ушли от темы разговора. Я хотел бы получить от вас ответ на один вопрос, господин барон.

— Я весь во внимании, ваше высочество.

— Вы имеете виды на Натали, поскольку что-то к ней чувствуете?

— Это очень личный вопрос, Александр Николаевич. Какое отношение он имеет к вашим государственным делам?

«Да как он смеет?!» — подумали оба оппонента одновременно.

— Вы не опровергли мои предположения, из чего я делаю вывод, что да, Натали вам небезразлична. Однако мне кажется, что вы, Владимир, не самая подходящая партия для такой девушки, как княжна Репнина! — с вызовом ответил Александр.

«А вы, ваше высочество, значит, подходящая? Будучи женатым мужчиной предлагаете дружбу незамужней барышне, чья репутация уже однажды была подпорчена именно вами!» — воскликнул про себя Корф.

— И чем же я так плох, позвольте узнать? — спросил Владимир, непроизвольно играя желваками на скулах.

Александр, с интересом наблюдавший за его лицом, нисколько не испугался.

— Не собираюсь перечислять ваши недостатки — увольте! О них и так многое известно. Стоит только спросить любого в этой округе, и вы уверены, что отыщется хотя бы пара человек, отзывающихся о вас добрым словом? Впрочем, мы опять отвлеклись. Прошу заметить, что в моей власти принять меры, чтобы Натали, по возвращении обратно во дворец, больше не уезжала из него надолго!

— Однако вы забыли, что Наталья Александровна может захотеть выйти замуж. И тогда ей вообще больше не придётся возвращаться ко двору. Ежели только рука об руку со своим законным и горячо любимым мужем!

Корф попал точно в цель. Что называется, туше. Александр, побледнев, резко встал со своего места. Владимир поднялся следом.

— Вы не посмеете, барон! — бросил цесаревич, едва сдерживая гнев.

— Отчего же? Вы, кстати, так ловко рассуждая о моих чувствах, забыли подумать о чувствах Натали. А что если она вновь полюбит?

— Вижу, наш разговор не имеет смысла! Наталья Репнина никогда не полюбит вас, никогда! — прошипел Александр, теряя остатки самообладания. — Чем вы можете покорить её сердце? Вы, вдовец с ребёнком на руках! Человек, о котором до недавнего времени разве что ленивый не судачил как о тронувшимся умом! А иные до сих пор поговаривают, что именно вы, — тут он сделал паузу, дабы набрать в грудь побольше воздуха, — свели в могилу вашу жену Анну Платонову!

— Ваше высочество, заклинаю вас остановиться! — едва ли не закричал в ответ Владимир.

— Ведь вы знали, что ей нельзя было иметь детей, но допустили! — заканчивал свою отчаянную речь Александр. — Мы были дружны с ней! Я поддерживал её, когда она уехала от вас к нам во дворец! Убежала от вас и ваших извечных проблем! Думаете, новость о её смерти прошла для меня бесследно?!

— Александр Николаевич, я не собираюсь обсуждать с вами ни свою покойную жену, ни свои чувства к кому бы то ни было. И не пытайтесь, — отрезал Корф, задетый жестокими словами наследника. Ему было больно, очень больно слушать всё вышесказанное.

— А что касается Натальи Репниной, то знайте — ничего кроме жалости она к вам не испытывает! Женщины любят жалеть: убитых на охоте зверей, себя и свою судьбу, а ещё калек, утративших былую привлекательность! — бросил Александр на новом выдохе.

Владимиру захотелось схватить Александра за грудки́, ударить, вытрясти всю спесь. Внутри всё клокотало и бурлило. Он готов был вот-вот взорваться. Как уже однажды случилось: тогда, на одном из великосветских балов-маскарадов. Но что-то остановило Корфа. Возможно осознание того, что таким образом он никому не сделает лучше, отвечая злостью на злость, платя наследнику его же монетой.

— У меня есть, что сказать вам, ваше высочество. Но я не стану этого делать. По многим причинам, — произнёс Владимир, постепенно остывая. — Хотя бы, к примеру, из уважения к вашему отцу, нашему общему государю. И к вашей матушке, мудрейшей из императриц.

— С каких таких пор вы стали возносить моего отца? Кажется ещё совсем недавно вам было плевать на всех, кроме собственной персоны!

— Я давал присягу, будучи военным.

— Присягу! — Александр смерил Корфа презрительным взглядом. — Вы уже давно не военный человек. У вас нет ни права носить мундир, ни хвастаться своими подвигами перед дамами, пытаясь произвести на них впечатление!

— Я никогда не бравировал успехами, — покачал головой Владимир, вновь уязвлённый, но не имеющий никакого желания продолжать этот разговор. — Если это всё, что вы хотели мне сообщить, нам лучше распрощаться. И побыстрее.