Дыхание снега и пепла, т.1

- Маргарет, - сказал он. – Ее звали Маргарет. Ей было восемнадцать лет. Ее отец и брат, мой дедушка, бежали после битвы при Данбаре[32] и укрылись в холмах. В их деревню пришли англичане, ее схватили, но она им ничего не сказала. Они увидели у нее библию и стали заставлять отречься от веры, но не смогли. Женщины в нашей семье, как камни, - он покачал головой. – Их невозможно сдвинуть. Они утащили ее и еще одну старую женщину-ковенантку на берег и привязали к столбам в полосе прилива. Там они были, пока не прибыла вода.

Он сделал еще глоток, но на сей раз не задержал виски во рту.

- Старая женщина погибла первой; ее привязали ближе к воде. Вероятно, они думали, что Маргарет сдастся, увидев ее смерть, – он крякнул, покачав головой. – Нет, ничего подобного. Прилив поднимался, и волны накрыли ее.

- Моя мать видела все, - продолжил он, поднимая стакан. – Ей было тогда всего семь лет, но она никогда не могла забыть это. После первой волны, она говорила, было время для трех вздохов, а потом Маргарет накрыла вторая волна. Потом еще три вздоха и … еще раз. А потом только ее волосы, плавающие на воде.

Он приподнял стакан; Роджер машинально поднял свой, словно в ответ на тост.

- Иисус, - произнес он, и это не прозвучало богохульством.

Виски обожгло его горло, и он глубоко вдохнул, благодаря Бога за возможность дышать. Три вздоха. Это был солодовый виски; йодистый привкус моря и водорослей наполнил его легкие.

- Пусть покоится с миром, - произнес он хриплым голосом.

Дункан кивнул и снова потянулся за графином.

- Да, она заслужила покой, - сказал он. – Хотя они, - он указал подбородком в сторону луга, - скажут, что это не ее заслуга. Бог выбрал ее для спасения, а англичан – для проклятия, и не о чем тут говорить.

Дневной свет затухал, и на луге за конюшнями ярче разгорались костры. Запах дым достиг носа Роджера, теплый и уютный, но все же царапающий горло.

- Сам я не считаю, что это стоило смерти, - задумчиво произнес Дункан и улыбнулся одной из своих редких улыбок. - Мой дед сказал бы, что я избран быть проклятым. «По Божьему предопределению, для явления славы Его, одни люди и ангелы предопределены к вечной жизни, другие предназначены к вечной смерти». Он говорил так всякий раз, когда кто-либо заговаривал о Маргарет.

Роджер кивнул, узнав положение из Вестминстерского исповедания[33]. Когда это было? 1646 год? 1647? За поколение или два до дедушки Дункана.

- Думаю, ему легче было думать, что ее смерть явилась предопределением от Бога, и ничего с этим поделать нельзя, - утешающе сказал Роджер. – Вы не верите в него, да? В предопределение, я имею в виду.

Он спрашивал с искренней заинтересованностью. Пресвитериане в его время все еще придерживались доктрины предопределения, но были более гибкими в ее толковании. Они обходили молчанием положение о вечном проклятии, и предпочитали не выпячивать идею о том, что каждая деталь человеческой жизни предопределена. А он сам? Бог знает.

Дункан приподнял плечи; правое выше, и от того показался искривленным.

- Бог знает, - произнес он и рассмеялся, потом покачал головой и осушил свой стакан.

- Нет, я думаю, нет. Но я не стану говорить так ни перед Хирамом Кромби, ни перед Кристи, - Дункан указал подбородком в сторону луга. Две темные фигуры направлялись оттуда к дому: высокая сутулая фигура Арчи Бага была хорошо узнаваема, так же как приземистая фигура Тома Кристи. Даже его силуэт выглядит задиристым, подумал Роджер, разглядывая, как Кристи резко жестикулировал, разговаривая с Арчи.

- В Ардсмуире по этому поводу были жестокие драки, - сказал Дункан. – Католики оскорблялись, когда Кристи и его товарищи заявляли, что они прокляты. – Его плечи дрогнули от сдерживаемого смеха, и Роджер задался вопросом: сколько виски выпил Дункан, прежде чем вышел на террасу. Он никогда не видел мужчину таким веселым.

- Мак Дубх прекратил вражду, когда сделал нас всех масонами, - добавил он, наклоняясь вперед, чтобы налить еще виски. – Но до этого нескольких мужчин чуть не убили. – Он приподнял графин и вопросительно посмотрел на Роджера.

С учетом предстоящего ужина с Томом Кристи и Хирамом Кромби Роджер согласился.

Когда все еще улыбающийся Дункан наклонился к нему, наливая виски, последний луч солнца осветил его помятое лицо, и Роджер заметил слабую белую полоску на верхней губе мужчины, едва видимую под усами. Он внезапно понял, почему Дункан носил длинные усы – довольно необычное украшение во времена, когда большинство мужчин брились начисто.

- Ваша губа, Дункан? – он коснулся своего рта. – Откуда на ней шрам?

- А это? – Дункан с удивлением коснулся своей губы. – Я родился с заячьей губой. Я ничего не помню, так как был младенцем, но как говорили, мне было не более недели от рода, когда ее зашили.

Настала очередь Роджера удивляться.

- Кто зашил?

Дункан пожал одним плечом.