Дзэн в японской культуре

В ратной науке
о главном всегда помышляй,
где бы ты ни был,
что бы ты ни изучал, —
как бестрепетно встретить смерть!

Нагахама Иноскэ утверждает в «Хагакурэ»: «Суть искусства меча в умении сконцентрироваться на одной задаче – как поразить противника. Пока ты заботишься о собственной безопасности, ты не сможешь победить. Если же и противник готов отдать жизнь во имя победы, значит, ты встретил достойного соперника, а исход поединка решат вера и судьба». Заметки комментатора развивают это положение: «Араки Матаиэмон, великий фехтовальщик начала эпохи Токугава, наставлял своего племянника перед началом смертельного боя с врагами: “Противник заденет твою кожу, а ты врубайся в его плоть; он пронзит твою плоть, а ты разворотишь его кости; он достанет тебя до костей, а ты отнимешь у него жизнь!”»

В другом месте Араки дает такой совет: «Когда собираешься сразиться на мечах с врагом, будь готов в любой миг расстаться с жизнью. Пока тебя хоть в малейшей степени занимает мысль о собственном спасении, ты обречен».

И далее в «Хагакурэ» говорится: «Грош цена самураю, если он не может стать над жизнью и смертью. Из утверждения, что все на свете есть порождение единого духа, можно сделать вывод, что существует нечто под именем “дух”. Но дело в том, что вершить чудеса можно лишь отрешившись от духа, проводящего разграничение между жизнью и смертью». Другими словами, всего можно достигнуть, лишь приведя свой дух-разум в состояние «не-дух-разум», согласно учению великого дзэнского мастера Такуана. Это такое состояние духа, в котором уже не волнуют вопросы смерти и бессмертия.

Позволю себе привести два эпизода из жизни Цукахара Бокудэна, знаменитого фехтовальщика, который видел предназначение меча не в том, чтобы использовать его как орудие убийства, а в том, чтобы превратить его в инструмент духовного самосовершенствования.

Однажды Бокудэн переправлялся на лодке-пароме через озеро Бива. Среди пассажиров рядом с ним очутился дюжий верзила самурай, который вел себя крайне вызывающе. Похваляясь своим якобы непревзойденным мастерством, детина твердил, что равного ему в искусстве фехтования нет на свете. Все пассажиры с интересом слушали россказни самурая, только Бокудэн как ни в чем не бывало дремал в уголке. Такое отношение рассердило пустозвона не на шутку. Он потряс Бокудэна за плечо и сказал: «Эй, у тебя ведь тоже торчит пара мечей за поясом – что же ты ни слова не вставишь?» Бокудэн спокойно ответил: «Мое мастерство совсем не похоже на твое: суть его не в том, чтобы побеждать других, а в том, чтобы самому не потерпеть поражения». Такой ответ хвастуну не понравился. «Как же называется твоя школа?» – спросил он. «Школа моя называется Мутэкацу («Побеждающих не прикладывая рук»), – пояснил Бокудэн. «Зачем же ты тогда носишь мечи?» – «Только для того, чтобы избегать всякой корысти, а не для того, чтобы убивать людей». Тут верзила вконец рассвирепел и воскликнул: «Так что же, значит, ты готов сразиться со мной вовсе без меча?» – «Почему бы и нет?» – согласился Бокудэн.

Распалившийся забияка велел лодочнику грести к берегу, но Бокудэн предложил выбрать для поединка отдаленный островок на озере, чтобы не задеть случайно кого-нибудь из зрителей. Самурай на это согласился, и лодка устремилась к небольшому уединенному острову. Как только причалили, спесивый самурай выскочил на берег и, обнажив меч, принял боевую стойку. Бокудэн неторопливо вынул свои мечи из-за пояса и передал их лодочнику. Казалось, он сейчас последует за противником. Но вдруг мастер выхватил у лодочника весло и резко оттолкнулся от камня, так, что лодка отплыла на безопасное расстояние. На прощанье Бокудэн с улыбкой заметил: «Вот это и есть моя школа “Побеждающих не прикладывая рук”».

Другая притча иллюстрирует представления Бокудэна об истинном мастерстве фехтовальщика, которое отнюдь не должно ограничиваться чисто профессиональными навыками владения мечом.

У Бокудэна было три сына, все трое первоклассные мастера меча. Как-то раз отец захотел испытать, на что годятся сыновья. Он взял небольшую подушечку для сидения и положил ее над дверью в свою комнату поверх короткой занавески, прикрывавшей изнутри верхнюю часть входа. Каждый, кто захотел бы пройти в дверь, должен был приподнять занавеску – и тогда подушечка неминуемо свалилась бы посетителю на голову.

Первым Бокудэн призвал старшего сына. Подойдя к двери, тот по тени определил присутствие постороннего предмета, аккуратно снял подушку и, войдя в комнату, положил ее обратно. Тогда настал черед среднего сына. Он приподнял занавеску, чтобы войти, но, увидев падающую подушку, успел поймать ее и водрузил на место. Младший сын просто отдернул занавеску и шагнул в комнату, так что подушка шлепнула его прямо по затылку. Однако прежде, чем подушка коснулась пола, юноша успел разрубить ее мечом надвое.