Читаем Дзэн в японской культуре полностью

Именно такая мысль, именно такое ощущение всеобщей жизни, единой в Дхарме, позволяют буддистам чувствовать себя как дома в объятиях природы. Слушая крик птицы в горах, они узнают голос своих пращуров, любуясь цветами лотоса на поверхности пруда, они открывают в них несказанную славу и великолепие будды Кшетра.

Даже встречаясь с врагом на поле боя и отнимая у него жизнь во имя высшей цели, истинный буддист непременно помолится за упокой его души, дабы собственная его добродетель послужила спасению павшего врага в будущих рождениях. Теми же мотивами руководствуются буддисты, и когда совершают церемонию заупокойного молебна, пропалывая, например, клумбу и вырывая побеги вьюнка, которые должны уступить место благородным цветам. Точно так же отправляют ритуал и после убиения животных, которые пошли на службу человеку в силу каких-то своих особых качеств, например, когда добывают шерсть оленей или пушных зверей на кисти для художников, чтобы те могли творить свои шедевры. Можно сказать, что любовь японцев к природе всегда окрашена религиозным чувством, и картина Успения проливает свет на одну из любопытнейших областей психологии японского народа.

Насколько мне известно, Будду и бодхисаттв стали помещать на картине вместе с животными и растениями благодаря гению дзэнских монахов-иконописцев эпохи Сун. Раньше Будда и бодхисаттвы были представлены на картинах Успения как высшие существа, недоступные человеческим чувствам. Когда же Дзэн завладел религиозным сознанием китайцев и японцев, изображения буддийских святых утратили тот холодный, отчужденный и отстраненный вид, который прежде был для них так характерен. Они сошли со своего трансцендентального пьедестала, чтобы смешаться с простыми смертными, с животными и растениями, с неорганическими соединениями в виде камней и гор. Когда они говорили, скалы кивали им, а деревья и кусты напрягали слух. Все сущее на картине вхождения в нирвану соучаствует в Успении Будды.

Знаменитая картина Успения, которая находится в Тофуку-дзи, одном из крупнейших дзэнских монастырей в Киото, была написана монахом Тё Дэнсу (1352–1431). Она принадлежит к числу самых больших иконографических произведений такого типа в Японии, занимая площадь 3926 футов. Легенда гласит, что во время гражданской войны, уничтожившей в начале XVI в. большую часть Киото, дружина клана Хосокава использовала шедевр Тё Дэнсу, заимствованный из разрушенного монастыря, в качестве походной ширмы для защиты бивуака от ветра.

Другая легенда, связанная с историей создания картины, дает представление о некоторых особенностях буддийской философии жизни. Пока Тё Дэнсу работал над своим грандиозным полотном, к нему повадилась ходить кошка. Она садилась рядом с художником и внимательно смотрела, как продвигается картина. Однажды художнику понадобилась минеральная ультрамариновая краска, и он в шутку сказал кошке: «Если принесешь мне нужную краску, я тебя тоже нарисую». Дело в том, что по неизвестной причине на существовавших ранее картинах Успения кошка почему-то отсутствовала, хотя на самом деле должна была входить в число зверей, оплакивающих Будду. И… о чудо! На следующий день кошка явилась с кусочком искомого минерала в зубах – и более того, отвела художника к тому месту, где ультрамарина можно было набрать вдоволь. Радости Тё Дэнсу не было границ. Он сдержал слово и нарисовал на картине кошку, что внесло дополнительное своеобразие в трактовку сюжета. Не правда ли, забавная история? Мне кажется, она наглядно характеризует принципы отношения к животным, свойственные буддистам вообще и японцам в частности.

Глава одиннадцатая

Поэзия цветов, птиц, ветра и луны

Знаменательно, что в понимании японского художника прекрасное в природе не обязательно ассоциируется с вещами, которые традиционно считаются красивыми, возвышенными, уводящими за пределы этого бренного изменчивого мира. Сама изменчивость зачастую служит предметом восхищения, ибо она означает движение, прогресс, вечную молодость и связывается в сознании буддиста с великой добродетелью – умением не дорожить преходящими ценностями. По всей Японии широко распространены цветы вьюнка разных видов и сортов. Садоводы-любители уделяют много времени и сил, чтобы заставить растения подчиниться требованиям художественного вкуса, и в начале лета всюду проводятся выставки-конкурсы цветов. Конечно, чтобы вывести лозу вьюнка с необычными крупными цветами, требуются специальные условия, но простой вьюнок со своими непритязательными цветками-колокольчиками приживается где угодно – на оградах, стенах домов, садовых навесах. У вьюнка есть одна любопытная особенность: каждый цветок распускается и увядает в течение дня, так что утром на лозе уже не найти вчерашних цветов. Как бы ни было великолепно цветение, оно обречено исчезнуть к исходу дня. Эта эфемерная прелесть цветов всегда волновала сердца японцев.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Алхимия
Алхимия

Основой настоящего издания является переработанное воспроизведение книги Вадима Рабиновича «Алхимия как феномен средневековой культуры», вышедшей в издательстве «Наука» в 1979 году. Ее замысел — реконструировать образ средневековой алхимии в ее еретическом, взрывном противостоянии каноническому средневековью. Разнородный характер этого удивительного явления обязывает исследовать его во всех связях с иными сферами интеллектуальной жизни эпохи. При этом неизбежно проступают черты радикальных исторических преобразований средневековой культуры в ее алхимическом фокусе на пути к культуре Нового времени — науке, искусству, литературе. Книга не устарела и по сей день. В данном издании она существенно обновлена и заново проиллюстрирована. В ней появились новые разделы: «Сыны доктрины» — продолжение алхимических штудий автора и «Под знаком Уробороса» — цензурная история первого издания.Предназначается всем, кого интересует история гуманитарной мысли.

Вадим Львович Рабинович

Культурология / История / Химия / Образование и наука
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология