Джаннат в тени мечей (СИ)

Он с плохо скрытым интересом наблюдал за тем, как Хавса молча разделывает рыбу длинным ножом. С закатанными по локоть рукавами, она доставала рыбу из принесённой бадьи с мутно-зелёной водой, а положив улов на стол, накрытый старой скатертью, крепко придавливала трепыхающуюся рыбу ладонью. Пока рыба пыталась выскользнуть из её удивительно цепкой хватки, Хавса одним отточенным ударом то ли оглушала рыбу, то ли напрочь убивала её — в любом случае от удара рыба скорее всего просто захлёбывалась кровью, заливавшей и без того слипшиеся жабры. После она ловко вскрывала рыбе брюхо, запускала внутрь пальцы и поочерёдно вытаскивала оттуда каждый орган, выбрасывая потроха обратно в бадью, где ожидал своей участи остальной улов. Рыбный запах заполонил всю кухню, но Альтаир довольно быстро к нему привык, наблюдая лишь за отточенными движениями девочки.

Было в этом празднике обыденного насилия нечто завораживающее. Для Хавсы рыба не значила ничего — не более чем стол или нож, которым она орудовала. Альтаир задумчиво нахмурился, рассматривая кровь, растекающуюся по скатерти. Он слабо улыбнулся собственной мысли о том, что цели для Ордена — казалось бы, живые люди — тоже не более, чем предмет, которым можно распоряжаться, как вздумается.

Альтаир поймал на себе обеспокоенный взгляд Хавсы. Как оказалось, она уже давно разобралась с рыбой и снимала со стола окровавленную скатерть.

— Всё в порядке? — встревоженно спросила она.

— Конечно, — Альтаир улыбнулся немного шире и утвердительно кивнул.

— Можешь, пожалуйста, вытереть стол? — Хавса кивнула в сторону мокрой тряпки, плавающей в бадье с водой, которая ютилась в углу.

Альтаир согласно хмыкнул, поднимаясь на ноги. Стол ему пришлось вытирать в напряжённом молчании: кровь, просочившаяся в дерево, никак не отмывалась.

Позади Альтаира раздался сдавленный всхлип. Он обернулся — как раз вовремя, чтоб избежать ножа, пронёсшегося совсем рядом. Альтаир мгновенно отпрянул, застыв в углу: Хавса, крепко держащая нож, застрявший в столе, сдавленно выла и плакала, стараясь выдернуть своё оружие.

— Хавса? — взволнованно выпалил Альтаир, наблюдая за девочкой.

Вытащив нож из стола, она резко повернулась к нему, напряжённая и заплаканная. После секундной паузы она набросилась на него снова, занося нож для удара. Альтаир на полсекунды замешкался, не зная, как защищаться, и схватился за лезвие ножа. Ладонь ему сразу же обожгло болью, но он не ослабил хватки. Хавса навалилась на нож всем телом, и Альтаир сжал зубы: нож был плохо наточен, а потому резал не глубоко, но ужасно скользил в руке из-за рыбы, а потому угрожал вонзиться Альтаиру прямо в глаз. Хавса, нависшая над ним, плакала без остановки, захлёбываясь рыданиями. Её чёрные волосы спутались и местами слиплись, почти закрывая лицо. Она сейчас больше напоминала дикое животное, чем человека. Альтаир извернулся и ударил её ногой так сильно, как только мог. Девочка вскрикнула и завалилась набок, почти сразу же бросаясь в сторону ножа, но Альтаир поймал его быстрее. Хавса бросилась на него, пытаясь выхватить оружие, всё ещё не переставая плакать.

Нож с лёгкостью вошёл ей в живот по самую рукоять, из горла Хавсы вырвался сдавленный крик. Она едва держалась на дрожащих руках, её чёрные волосы окончательно спутались и безвольно лежали на лице Альтаира. Девочка перестала плакать, теперь она молчала, всего раз выдавив из себя булькающий хрип. Альтаир надавил на нож, и она закашлялась, выплюнув ему на лицо кровь, что пошла вверх по горлу. Он по давно заученной привычке дёрнул рукой вверх, вспарывая ей живот — чтоб убить наверняка. Её внутренности, удивительно тёплые, вывалились на пол и только добавили крови. Альтаир выпустил нож и медленно поднялся на ноги, стараясь пересилить резкий рвотный позыв и дрожь во всём теле.

========== Часть 6 ==========

Камиль тяжело вздохнул, окинув взглядом сначала Альтаира, а потом Малика. Он не выглядел злым, ни один сантиметр его лица не выдавал и капли раздражения или огорчения, и Малик про себя удивился такой нечеловеческой выдержке. Камиль зевнул, прикрыв рот рукой и закрыв глаза так сильно, что ресницы у него вымокли от проступивших слёз. Ко всеобщему удивлению, информатор слабо улыбнулся: точно так, как это делал Дахи, когда пытался кого-то утешить, разве что, в случае Камиля, его шрам на лице становился ещё отчётливее обычного. Малику от этого жеста резко стало не по себе. Было заметно, что, когда он набрал в грудь побольше воздуха, слабая улыбка Камиля нервно дрогнула и сошла.

— Слушай, Камиль, — Малик решил начать издалека. Он плавным движением выудил из-за пояса перо и небрежно выпустил его на пол. Вывалянное в крови, оно тяжело упало вниз.

— Я знаю, что это не то перо, — твёрдо выпалил Камиль, не позволяя Малику толком высказаться. — Рекхерт жив, вас едва не убили, каждая собака в Мадинааре знает вас в лицо.