Джаннат в тени мечей (СИ)

Следом ребяческая кривая ухмылка сползла и с лица Альтаира, внутри неприятно вывернулась сосущая тревога, образовывая в своём холодном пустом чреве неприятную дрожь, пригвоздившую тело к земле, не давая Альтаиру пошевелиться или поднять взгляд с собственных рук, лежащих на коленях. Ему внезапно стало очень пусто, будто из раны на боку вытекло всё его нутро, распластавшись кровавым месивом там, на запыленной дороге деревушки, расположившейся на пути от Масиафа до Иерусалима. Кипа внутренностей, опаляемая солнцем, поедаемая падальщиками и насекомыми. От таких мыслей его замутило, и он отогнал вырисовывающееся видение прочь, к дальним уголкам сознания. Дахи обернулся через плечо, покосившись на Малика, возящегося с костром, после чего повернулся обратно к собеседнику, уже вернув себе прежний беспечный вид.

— Не злись на него, — тихо бросил он спустя секунду молчания. — Вы, два барана, вечно ссоритесь. Но он далеко от Масиафа. И от брата тоже.

Альтаир молча кивнул — намного глубже и медленнее, чем нужно. У Малика был брат: не то чтоб Альтаир особо им интересовался, просто было бы глупо не знать других людей из Ордена. О Кадаре он знал не так уж много, лишь то, что он был неважным воином, а потому ему поручали мелкие задания, чаще всего с бумагой. Насколько Альтаир его помнил, то они даже пересекались пару раз, но не особо. Кадар, открыто восхищающийся Альтаиром, совершенно не походил на своего вспыльчивого и склочного брата.

— Я понял, — коротко кивнул Альтаир. В образовавшейся тишине затрещал маленький костёр. Малик, выпрямившись, с довольством посмотрел на результат своей работы. От костра потянулся серый дым, а на кончиках огненных языков дрожал воздух. Насмотревшись на огонь, он сел рядом с Дахи и потянулся, сцепив руки в замок над головой.

— Придётся задержаться, — мрачно констатировал Малик, скрещивая руки на груди. Его злость и прежняя обида отхлынули, точно волны во время отлива. Он снова вернулся к своему нейтральному состоянию: его слова обрели уже привычную пелену лёгкого сарказма, то и дело проскакивающего в словах, с особой избирательностью, какой обладали ювелиры, украшавшие крохотные серёжки инкрустированными алмазами. Он сидел прямо, с выверено-спокойным выражением, с небрежно приглаженными тёмными волосами, неровно подстриженными, напоминая всем своим видом кактус с короткими, но многочисленными иголками — с таким не то чтобы смертельно или опасно взаимодействовать, но всё ещё крайне нежелательно.

— Придётся, — согласно выдохнул Дахи, запуская пальцы в тёмно-русые волосы и задумчиво почёсывая затылок. Малик покосился на Альтаира. Он не хмурился, но в самых краях его радужек мерцали тлеющие угли недовольства, полностью компенсирующие любое из его сердитых выражений.

— Рекхерт ещё не приехал в назначенное место, — неопределённо пожал плечами Дахи. — Путь у него неблизкий, через море. Конечно, это нам далеко не на руку, задержки обязательно откликнутся в будущем.

На мрачной низкой ноте последнего слова его голос едва слышимо задрожал.

— Но мы справимся, — уже более весело протянул он, зевая. — Не надо бояться трудностей.

Малик смешливо хмыкнул, подперев голову рукой. Альтаир перевёл взгляд в сторону и, выудив из сумки грубый плащ из шерсти, накинул его себе на плечи, ёжась от резко подступившего холода. Костёр, разведённый совсем рядом, дунул жаром ему в лицо, заставляя щуриться от едкого дыма.

— Не волнуйся, Альтаир, — ободряюще ухмыльнулся Дахи. — Я не расскажу Саййидне об этом происшествии.

Альтаир поднял на него взгляд, в котором на секунду мелькнуло удивление.

— Спасибо, — тихо буркнул он в ответ, сильнее кутаясь в плащ. Дахи на это лишь издал краткий смешок, щуря тёмные глаза, полные искорок хитрецы. Альтаир ждал, что Малик фыркнет или возмутится на такое наглое покровительство со стороны Дахи, но он молчал, натянув на голову серый капюшон.

Повисла напряжённая тишина, которую очень хотелось нарушить, но в голову совсем ничего не приходило. Небо постепенно полнилось синевой, на землю опускались сумерки. Где-то вдали размеренно застрекотали сверчки, вторя тихому потрескиванию горящего хвороста.

Они даже не удосужились поужинать, сразу разложив вещи ко сну. Позже, лёжа на расстеленном плаще, Альтаир смотрел вперёд себя, в густое и тёмное небо, усыпанное ярко мерцающими звёздами, точно стол, на котором случайно рассыпали соль. Сомкнуть глаз он не мог, вслушиваясь в шумное сопение Дахи, то и дело ворочающегося на своём плаще, словно птица на неудобном насесте. Альтаир закрыл глаза, шумно вздохнув. Тихим эхом ему ответил Малик, до этого лежащий неподвижно.

— Спишь? — шёпотом спросил Альтаир, не сводя взгляда с неба.

— Седьмой сон вижу, — сдавленно фыркнул Малик, издав нервной смешок.

— Я тоже, — засмеялся в ответ Альтаир. На секунду в их разговоре повисла гнетущая пауза. — Слушай, Малик.