Джейн Доу

Решение принято: я встаю и достаю другую миску большего размера с сухим кормом и кастрюлю, полную воды. Этого должно хватить для нее до того, пока ее не найдут. Я понимаю, что если бы я была чуть менее эгоистичной, я бы оставила окно открытым, чтобы она могла убежать, но не хочу рисковать потерять ее. Она моя, и мне нужно будет отвлечение, пока я буду лежать и играть роль обеспокоенной подружки.

Когда я возвращаюсь на диван, моя кошка смотрит на свою любимую пуховую игрушку, ожидая, когда я возьму палку, с которой она свисает, и заставлю двигаться. Она хрипло мяукает в нетерпении, и ее глаза вспыхивают серебром, когда она поворачивается в мою сторону. Я гадаю, останется ли диван целым и неповрежденным, когда я вернусь. Если бы я была ею, это было бы первой вещью, которую я бы уничтожила.

Еще пятнадцать минут я играю с ней, восхищаясь порочным атлетизмом ее извивающегося и растягивающегося тела. Вот бы я могла так двигаться. Хотела бы и я внезапно обнажить изогнутые когти, между маленькими розовыми подушечками пальцев. Какой это подарок.

Вскоре она устает от меня и уходит прочь, чтобы позавтракать и помыться.

— Пока, кошка, — говорю я, когда она убегает от меня.

У меня еще есть пятнадцать минут. Достаю письмо для дополнительного толчка вдохновения. Оно работает.

ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ ГЛАВА

Джейн, это я. Мне очень, очень жаль.

Я так сильно тебя люблю. Вы с мамой — единственные люди, которых я не хочу покидать, но я больше не могу.

Стивен — моя родственная душа, и, несмотря на наши проблемы, я не знаю, как жить без него. Мы собирались съехаться, иметь свой дом, семью. Теперь же, у меня ничего не осталось.

Возможно, это то, чего я заслуживаю. Он говорит, что у меня ничего нет, потому что я сама ничто. Такое ощущение, что он прав. Кажется, будто всю свою жизнь я провела, падая вниз, и была слишком сломлена, чтобы подняться и попробовать снова. Я боюсь делать это без кого-то, кого люблю.

Пожалуйста, не злись на меня, Джейн. Я так устала. Уже всю неделю я не переставая плачу. Просто хочу перестать лить слезы. Я знаю, ты не поймешь этого. Ты всегда была самой сильной. Старшей сестрой, которой у меня никогда не было, в которой я так нуждалась.

Пожалуйста, будь сильной сейчас ради меня.

Спасибо, что впустила меня в свою жизнь. Мне следовало во многих вещах прислушаться к тебе.

Я люблю тебя, роднуля Джейн. Вечно буду любить. Прости меня, пожалуйста.

Навеки и вечно твоя,

Мэг.

ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ ГЛАВА

— Разве ты не хочешь выйти и похвастаться своими модными сапогами? — ехидно улыбаясь, спрашивает Стивен.

Я скольжу ниже по своему сиденью на случай, если кто-то еще подъедет с этой стороны маленького универмага.

— Предполагается, что я секрет. Ты же никому не сказал, что я еду?

— Нет.

— А что если хозяин магазина знает твоего друга и скажет ему, что ты взял с собой девчонку? Он может рассказать все твоему отцу.

— А это имеет смысл. Я захвачу немного продуктов и сразу же вернусь.

— Возьми мороженого! — кричу я, когда он закрывает дверь.

Он разочаровано смотрит на меня и качает головой. Полагаю, мороженое только для девчонок сорок четвертого размера. Я его не заслуживаю. Багажник автомобиля уже загружен пивом и всякого рода закусками, но Стивен хочет захватить бекон, яйца и пару хот-догов на ужин. Мы будем готовить их на костре. Он был раздражен, когда я назвала их жареными сосисками, поэтому я повторила еще три раза.

— Жареные сосиски, — говорю я снова и хихикаю.

Несмотря на три часа, проведенные в дороге, я все еще не до конца решила, как его убить. Нет идеального способа, чтобы уберечь меня от опасности, а мой мозг отказывается от идеи самопожертвования. Это не подходит моему плану.

Или, может быть, втайне у меня есть мораль! Но нет, это не кажется правильным. Я хочу его убить.