Джек Восьмеркин американец

Забежал в светелку, передал Татьяне башмаки, поговорил немного, а потом пошел к Николке, который жил вместе с Маршевым и Чарли в кабинете старика Кацаурова.

Совещались недолго, затем вышли, и все, плюс Боби

Снукс, направились к теплице.

Боби Снукс за работой

В теплице побитые рамы были уже заложены досками.

Но внутри было холодно. Темные, подмороженные плети огурцов безжизненно висели, как опаленные огнем. В некоторых растениях еще теплилась жизнь. Но и их листья были вялые. Сколько трудов было положено, чтобы вызвать к жизни зимой всю эту зелень, довести до цветения!

Сколько дров пожгли! И сразу все погибло, в одну ночь…

Джек прошелся вдоль ящиков, потрогал листья руками, тяжело вздохнул и вышел во двор.

Кругом теплицы снег уже подтаял, а дальше в саду сильно опустился и затвердел. У деревьев он был рыхлее.

Маршев, Николка и Чарли пошли бродить под яблонями, все время нагибаясь. Они искали следов врага. Джек стоял с собакой у теплицы. Вдруг Николка крикнул:

– Поди-ка, Яша, сюда!

Джек подбежал и увидел у яблони глубокий след от валенка.

– Не иначе, как здесь он стоял, – прошептал Николка. –

Высматривал, должно быть, из-за дерева. На сторожа нарваться боялся.

Маршев и Чарли подошли к яблоне и начали внимательно осматривать все кругом. Чарли шагах в четырех от дерева поднял сложенную во много раз газету – так ее складывают, чтобы отрывать кусочки бумаги на папироски. Газета была изодрана по краям и немного просалена.

Джек дал Боби Снуксу понюхать газету, потом ткнул его носом в след валенка и сказал:

– Ищи, ищи…

Собака старательно заработала носом и двинулась по снегу дальше. Следов на снегу не было, но Боби Снукс чуял, в какую сторону пошел человек, и двигался вперед уверенно.

Николка с восторгом прошептал:

– Вот это ищейка так ищейка! Как след-то легко взяла…

Идем за ней, ребята.

Коммунары пошли за собакой, нагибаясь под яблонями и приглядываясь к каждой ямке. Но снег был твердый, блестящий, как лаком покрытый, и держал человека свободно. Только иногда можно было различить слабое подобие следа. Но и этого достаточно было: ясно, что идут правильной дорогой.

За собакой ребята вышли к пруду. От пруда Боби Снукс повернул к Чижам.

– Так вот и выходит, – пробормотал Николка. – Из

Чижей он.

– Запутается пес на дороге, – сказал Маршев с сожалением. – Ведь сколько народу тут за день прошло!

Но Боби на дороге не запутался. Правда, он двигался медленнее, чем по саду, чаще останавливался, внюхивался в снег, но все-таки двигался вперед. У самых Чижей собака повернула на задворки. Ребята обрадовались.

– Здесь лучше пойдет, – уверенно сказл Маршев. –

Здесь меньше нахожено.

По задворкам тянулась узкая пешеходная дорожка, и пес побежал быстрее. Ребята едва поспевали за ним. Все они шли согнувшись, стараясь скрыться за плетнями огородов, чтобы их не увидели из Чижей.

Вдруг Боби тихонько взвизгнул и шмыгнул под плетень направо. Джек свистнул, собака повернула назад.

– Зачем ты ее позвал? – зашептал Николка. – Пусть к самому дому подведет.

– Подожди. Надо узнать, чей это огород.

Ребята начали соображать. В сумерках уже трудно было ориентироваться. Маршев прошел по дорожке вперед, вернулся и сказал испуганно:

– А ведь это Антона Козлова огород…

– Быть не может! – заволновался Николка.

– Говорю я тебе… Его огород. Я вон по той вербе узнал.

Ребята прислонились к плетню, задумались.

– Ну ладно, была не была! – сказал Николка решительно. – Пускай, Яша, собаку. Если она нас к избе Козлова подведет, мы и его допросим – не терял ли он раскурки у нас в саду.

Джек пустил Боби, и следом за ним ребята полезли под плетень. Собака прошла немного козловским огородом и потом снова юркнула в пролом плетня на соседский двор. С

этого двора перебралась на следующий, опять через лазейку. Здесь начала старательно нюхать след и пошла к улице.

– А это чей двор? – спросил Николка.

– Скороходовский, – ответил Маршев. – Самого Пал

Палыча.

– Ну вот, это другое дело, – сказал Николка облегченно.

– Подержи-ка, Яша, собаку, а я к Пал Палычу на минутку зайду.

Джек схватил Боби за ошейник и вместе с Чарли спрятался за сараем. А Маршев и Чурасов пошли к избе Скороходова.

У Скороходова хлев был построен отдельно от избы, и из сеней было два выхода – на улицу и во двор. Ребята вошли в избу со двора и сейчас же наткнулись на двух девок, дочерей Скороходова. Те громко завизжали и заохали, будто от испуга. Николка строго сказал:

– Бросьте дурака ломать, девки! Пропустите нас к отцу,

– и из сеней прошел в избу.

Девка успела крикнуть в дверь:

– К тебе гости, папаша, из коммуны!

– Кто такие? – раздался тихий голос Скороходова из-за перегородки.

Николка зашел за перегородку и увидел Пал Палыча.

Он лежал на широкой деревянной кровати, обложенный подушками. Рядом, на столе, горела лампа и топорщилась смятая газета. Сам Скороходов в очках читал толстую книгу, раскрытую посредине. Николка обратил внимание, что на полу, недалеко от кровати, стоял гроб, накрытый полотенцем. На гробе висел замок, продетый в два кольца.

– Не вижу кто, – сказал Скороходов, приглядываясь.