Джентльмен с Медвежьей Речки

От одного только голоса этой женщины у меня прямо-таки сводило зубы, и у Капитана Кидда, видать, тоже, потому что только две вещи могли заставить его броситься в сторону: ураган и тетушка Лавака. Я проезжал себе спокойно мимо ее дома, а она возьми да и высунь голову в дверь, да как закричит: «Брекенри-и-и-идж!» – Капитан Кидд подскочил, словно в него угодила пуля, и тут же попытался скинуть меня.

– Прекрати мучить несчастное животное и иди сюда, – скомандовала тетушка Лавака, пока я балансировал на грани жизни и смерти, пытаясь удержаться в седле бушующего Капитана Кидда. – Вечно ты нос задираешь! Никогда не видела такого грубияна, такого бесполезного, никудышного…

Так она и лаяла на меня, пока Капитан Кидд не устал; тогда я подвел его к крыльцу и сказал:

– Чего тебе надо, тетушка Лавака?

Она смерила меня презрительным взглядом, а затем уперлась руками в бока и уставилась на меня так, будто от меня дурно пахло.

– Мне надо, чтобы ты нашел своего дядю Джейкоба и привез его домой, – сказала она наконец. – Он опять застрял на какой-то идиотской попойке. Улизнул у меня из-под носа еще до рассвета на гнедой кобыле да еще и вьючного мула с собой прихватил… Эх, жаль, что я спала крепко и не успела его поймать. Вот бы я ему тогда показала! Поторопись – тогда, может быть, успеешь перехватить его по эту сторону прохода, что у Призрачной горы. Тащи его назад, даже если тебе придется накинуть на него лассо и привязать к седлу. Старый дурак! Понесло его к черту на рога, хотя в полях работы – непочатый край. Я, говорит, не фермер. Ишь ты! Я из него вмиг фермера сделаю. Ну, ступай!

– Некогда мне преследовать дядюшку Джейкоба вокруг этой вашей Призрачной горы, – запротестовал я. – Я вообще ехал в Жеваное Ухо на родео. Получу там приз за ловлю бычков без лассо, есть там такие быки…

– Быки! – фыркнула она. – Хорошенькое дело! Иди-иди, лентяй, бездельник! Я не собираюсь стоять тут целый день и пререкаться с размазней-переростком. Из всех ничтожных, бестолковых, бесполезных…

Уж если тетушка Лавака разошлась, то можно смело уходить прочь. Она может говорить так дни и ночи напролет, ни разу не повторяясь, да все громче и пронзительней, пока у всех вокруг перепонки не лопнут. Она все стояла и орала, пока я скакал по тропе в сторону Призрачной горы, и ее голос еще долго звенел у меня в ушах, даже когда она сама уж скрылась из виду.

Бедный дядюшка Джейкоб! Никогда он не отличался дальновидностью, но лучше уж скитаться по горам на вьючном муле, чем слушать тетушку Лаваку. У мулов хотя бы голос приятнее.

Несколько часов спустя я уже поднимался по длинному пологому склону, который вел к проходу в горе, когда понял, что уже должен был догнать старика, как вдруг – бз-з-з! – что-то вылетело сверху со склона и просвистело над моей головой, и я остался без шляпы. Я мигом спрятался за какие-то кусты, выглянул оттуда в сторону пролома и увидел среди кучи булыжников круп вьючного мула.

– Перестань в меня стрелять, дядюшка Джейкоб! – крикнул я.

– Стой где стоишь. – Судя по дядюшкиному голосу, настроен он был решительно и недружелюбно. – Я знаю, это Лавака тебя подослала, чтоб ты меня домой отправил, да только я с тобой не пойду. Наконец-то мне улыбнулась удача, и я не позволю никому помешать мне.

– О чем это ты? – требовательно спросил я.

– Не подходи, или я изрешечу тебя пулями, – пообещал дядюшка. – Я нашел затерянную Призрачную золотую жилу.

– Вот уж полвека, как ты ее ищешь, – фыркнул я.

– И вот впервые нашел, – сказал он. – Я купил карту у одного пьяного мексиканца в Адских Муках. Он сказал, один из его предков был индейцем, так вот, когда-то давно он помогал заваливать камнями вход в ту самую пещеру.

– А чего ж он сам не пойдет и не заберет все золото?

– Боится привидений, – объяснил дядюшка Джейкоб. – Все мексиканцы чертовски суеверны. Вот и он сидит себе да пьет. А ведь в той жиле золота на миллионы. Нет уж, домой я не пойду, даже если мне придется пристрелить тебя. Ну, выбирай: или ступай себе мирно, или пойдем со мной, если хочешь. Может быть, ты мне пригодишься, когда мул выдохнется.

– Пойду с тобой, – говорю. Дядюшкин рассказ меня удивил. – Может быть, тебе и впрямь повезло. Опусти-ка винчестер, я иду.

Дядюшка – тощий старик с обвисшей кожей – вылез из-за камней и сказал:

– А что Лавака? Ведь если ты не доставишь ей меня, она же сама нас отыщет, такая уж она упрямая.

– Ты ведь умеешь писать, дядюшка Джейкоб, да?

– Да, у меня в подседельной сумке где-то завалялся огрызок карандаша, – сказал дядюшка. – А что?

– Ну вот, напишем ей письмо, – говорю. – Джо Хопкинс каждую неделю ездит в Жеваное Ухо через этот пролом. Сегодня он как раз должен проезжать тут. Мы прикрепим письмо к дереву, он увидит, возьмет его и передаст тетушке.

Я сорвал обертку с банки консервированных помидоров, которые нашлись в рюкзаке у дядюшки, а дядюшка нашел свой огрызок карандаша и написал то, что я ему продиктовал, а именно: