Dzheyn Eyr

And then she would pout like a disappointed child; a pensive cloud would soften her radiant vivacity; she would withdraw her hand hastily from his, and turn in transient petulance from his aspect, at once so heroic and so martyr-like.	Тогда она надувала губки, как обиженное дитя; облако задумчивостиомрачало ее лучезарную веселость; она поспешно выдергивала свою руку из его руки, и, затаив обиду, отворачивалась, предпочитая не видеть этот лик героя и мученика.
St. John, no doubt, would have given the world to follow, recall, retain her, when she thus left him; but he would not give one chance of heaven, nor relinquish, for the elysium of her love, one hope of the true, eternal Paradise.	Сент-Джон, без сомнения, отдал бы все на свете, чтобы броситьсяза ней, вернуть, удержать ее, когда она его так покидала; но ради нее он нехотел пожертвовать ни одним шансом на вечное спасение и не отступился быради ее любви ни от одной из своих надежд на истинное блаженство.
Besides, he could not bind all that he had in his nature—the rover, the aspirant, the poet, the priest—in the limits of a single passion.	Крометого, предавшись единой страсти, он не мог бы удовлетворить тех разныхлюдей, которые жили в его душе, - скитальца,правдоискателя, поэта,священника.
He could not—he would not—renounce his wild field of mission warfare for the parlours and the peace of Vale Hall.	Он не мог, он не хотел отречься от своего бурного путимиссионера ради уюта и тишины Вейлхолла.
I learnt so much from himself in an inroad I once, despite his reserve, had the daring to make on his confidence.	Я узнала обо всем этом от самого Сент-Джона, когда однажды мне удалось вызвать его, несмотря на всю его сдержанность, на откровенный разговор.
Miss Oliver already honoured me with frequent visits to my cottage.I had learnt her whole character, which was without mystery or disguise: she was coquettish but not heartless; exacting, but not worthlessly selfish.	Мисс Оливер удостаивала мой коттедж частых посещений, и я вполнеизучила ее характер, в котором не было ничего затаенного и фальшивого; она была кокетлива, но не бессердечна, требовательна, но не слишком эгоистична.
She had been indulged from her birth, but was not absolutely spoilt.She was hasty, but good-humoured; vain (she could not help it, when every glance in the glass showed her such a flush of loveliness), but not affected; liberal-handed; innocent of the pride of wealth; ingenuous; sufficiently intelligent; gay, lively, and unthinking: she was very charming, in short, even to a cool observer of her own sex like me; but she was not profoundly interesting or thoroughly impressive.	Она была избалована с самого рождения, но не окончательно испорчена;вспыльчива, но добродушна; тщеславна (что же было ей делать, когда каждый взгляд, брошенный в зеркало, показывал ей расцвет ее очарования), но не жеманна; щедра и не кичилась своим богатством; естественна и в меру умна; весела, жива и беззаботна.Она казалась прелестной даже такой безучастной наблюдательнице, какой была хотя бы я; но в ней не было ни подлиннойзначительности, ни способности вызывать глубокое впечатление.
A very different sort of mind was hers from that, for instance, of the sisters of St. John.	Это былосущество совсем другой породы, чем, например, сестры Сент-Джона.
She had taken an amiable caprice to me.	В силу какой-то прихоти Розамунда заинтересовалась мною.