Dzheyn Eyr

It appeared, then, that her father would throw no obstacle in the way of Rosamond’s union with St. John.	Я поняла, что отец не стал бы чинить препятствий союзу Розамунды с Сент-Джоном.
Mr. Oliver evidently regarded the young clergyman’s good birth, old name, and sacred profession as sufficient compensation for the want of fortune.	Мистер Оливер, видимо, считал, что знатное происхождение молодого священника, старинный род и духовный сан достаточно возмещают отсутствие денег.
It was the 5th of November, and a holiday.	Это было в праздничный день.
My little servant, after helping me to clean my house, was gone, well satisfied with the fee of a penny for her aid.	Моя маленькая служанка, помогавшая мне прибирать домик, ушла, весьма довольная полученным пенни.
All about me was spotless and bright—scoured floor, polished grate, and well-rubbed chairs.	Все вокруг менябыло без единого пятнышка и блестело -выскобленный пол, начищенная решетка камина, вытертые стулья.
I had also made myself neat, and had now the afternoon before me to spend as I would.	Я сама принарядилась и теперь могла провести вторуюполовину дня, как мне хотелось.
The translation of a few pages of German occupied an hour; then I got my palette and pencils, and fell to the more soothing, because easier occupation, of completing Rosamond Oliver’s miniature.	Перевод нескольких страниц с немецкого занял час; затем я взяла палитруи карандаш и принялась за более легкое иприятное занятие - я сталазаканчивать миниатюру Розамунды Оливер.
The head was finished already: there was but the background to tint and the drapery to shade off; a touch of carmine, too, to add to the ripe lips—a soft curl here and there to the tresses—a deeper tinge to the shadow of the lash under the azured eyelid.	Головка была уже готова; оставалось только сделать цветной фон, дописать драпировку, оттенить штрихом кармина свежие губы, прибавить кое-где мягкий завиток к прическе, придать большуюглубину тени от ресниц под голубоватыми веками.
I was absorbed in the execution of these nice details, when, after one rapid tap, my door unclosed, admitting St. John Rivers.	Я была поглощена выполнениемэтих деталей, когда, после торопливого стука,дверь отворилась и вошелСент-Джон Риверс.
“I am come to see how you are spending your holiday,” he said.	- Я пришел посмотреть, как вы проводите праздник, - сказал он.
“Not, I hope, in thought?	Надеюсь, не в размышлениях?
No, that is well: while you draw you will not feel lonely.	Нет?Это хорошо!За столь приятным занятием вы не будете чувствовать одиночества.
You see, I mistrust you still, though you have borne up wonderfully so far.	Видите, я все еще не доверяю вам, хотя до сих пор вы держались мужественно.
I have brought you a book for evening solace,” and he laid on the table a new publication—a poem: one of those genuine productions so often vouchsafed to the fortunate public of those days—the golden age of modern literature.	Я принес книжку для приятного чтения по вечерам, - и он положил на стол только что вышедшую поэму: это было одно из тех замечательных творений, которых так часто удостаивалась счастливаяпублика того времени - золотого века современной литературы.
Alas! the readers of our era are less favoured.	Увы!Читателинашей эпохи далеко не так избалованы.
But courage!	Но не бойтесь!
I will not pause either to accuse or repine.	Я не намеренаувлекаться отступлениями, обвинять или негодовать.