Dzheyn Eyr

“Not at all; he had, on the contrary, remarked that I had scrupulously respected every association: he feared, indeed, I must have bestowed more thought on the matter than it was worth.	Вовсе нет, напротив, он заметил, как внимательно и бережно я отнесласько всему, чем он мог дорожить; он даже опасается,что я уделила этим мелочамбольше внимания, чем они заслуживают.
How many minutes, for instance, had I devoted to studying the arrangement of this very room?—By-the-bye, could I tell him where such a book was?”	Сколько драгоценных минут, например, потратила я на обдумывание убранства вот этой комнаты.Кстати, не могу ли я сказать, где стоит такая-то книга?
I showed him the volume on the shelf: he took it down, and withdrawing to his accustomed window recess, he began to read it.	Я сняла томик с полки; он взял его и, направившись в свой привычный уголок у окна, сел и начал читать.
Now, I did not like this, reader.	Право же, дорогой читатель, мне это не понравилось.
St. John was a good man; but I began to feel he had spoken truth of himself when he said he was hard and cold.	Сент-Джон былпрекрасный человек, но я почувствовала, что, пожалуй, он прав, называя себя черствым и холодным.
The humanities and amenities of life had no attraction for him—its peaceful enjoyments no charm.	Ни обычные человеческие чувства, ни домашние радости непривлекали его, мирные удовольствия жизни его не пленяли.
Literally, he lived only to aspire—after what was good and great, certainly; but still he would never rest, nor approve of others resting round him.	Он действительножил только ради самых высоких и благородных стремлений, ради благой идостойной цели, но при этом он и сам не знал отдыха и бывал недоволен, когда отдыхали другие.
As I looked at his lofty forehead, still and pale as a white stone—at his fine lineaments fixed in study—I comprehended all at once that he would hardly make a good husband: that it would be a trying thing to be his wife.	Глядя на его открытый лоб, холодный и бледный, как мрамор,на прекрасные черты сосредоточенного лица, я вдруг поняла, что он едва либудет хорошим мужем и что быть его женой нелегко.
I understood, as by inspiration, the nature of his love for Miss Oliver; I agreed with him that it was but a love of the senses.	Я вдруг постигла покакому-то наитию истинный характер его любви кмисс Оливер и согласилась сним, что это лишь чувственная любовь.
I comprehended how he should despise himself for the feverish influence it exercised over him; how he should wish to stifle and destroy it; how he should mistrust its ever conducting permanently to his happiness or hers.	Мне стало ясно, что Сент-Джон долженбыл презирать себя за то смятение чувств,которое она в нем вызывала.Ондолжен был стремиться к тому, чтобы задушить и уничтожить эту любовь, таккак сомневался, что она принесет им обоим прочное счастье.
I saw he was of the material from which nature hews her heroes—Christian and Pagan—her lawgivers, her statesmen, her conquerors: a steadfast bulwark for great interests to rest upon; but, at the fireside, too often a cold cumbrous column, gloomy and out of place.	Я увидела, чтоСент-Джон сделан из того же материала, из которого природа создает христианских и языческих подвижников.