Dzheyn Eyr

“This parlour is not his sphere,” I reflected: “the Himalayan ridge or Caffre bush, even the plague-cursed Guinea Coast swamp would suit him better.	"Гостиная не его сфера, - размышляла я.- Гималайский хребет,африканские джунгли, даже зачумленное гнилое Гвинейское побережье больше подходит для такой натуры.
Well may he eschew the calm of domestic life; it is not his element: there his faculties stagnate—they cannot develop or appear to advantage.	Как же ему не избегать домашнего очага?Здесь всеему чуждо, его силы скованы, они не могутразвернуться и проявиться во всейполноте.
It is in scenes of strife and danger—where courage is proved, and energy exercised, and fortitude tasked—that he will speak and move, the leader and superior.	На трудном и опасном поприще, там, где проверяется мужество инеобходимы энергия и отвага, он будет говорить и действовать как признанный глава и начальник.
A merry child would have the advantage of him on this hearth.	Но даже беспечный ребенок будет иметь перед нимпреимущество у этого очага.
He is right to choose a missionary’s career—I see it now.”	Он прав, что избрал деятельность миссионера, -теперь я это понимаю".
“They are coming! they are coming!” cried Hannah, throwing open the parlour door.	- Едут!Едут! - закричала Ханна, распахивая дверь гостиной.
At the same moment old Carlo barked joyfully.	В тот жемиг старый Карло радостно залаял.
Out I ran.	Я выбежала из дома.
It was now dark; but a rumbling of wheels was audible.	Было уже темно, но явственно слышался стук колес.
Hannah soon had a lantern lit.	Ханна зажгла фонарь.
The vehicle had stopped at the wicket; the driver opened the door: first one well-known form, then another, stepped out.	Экипаж остановился у калитки; кучер открыл дверцу, иодна за другой оттуда вышли две знакомые мне фигуры.
In a minute I had my face under their bonnets, in contact first with Mary’s soft cheek, then with Diana’s flowing curls.	Я бросилась к ним на шею и прижалась лицом сначала к нежной щеке Мери, затем к струящимся локонам Дианы.
They laughed—kissed me—then Hannah: patted Carlo, who was half wild with delight; asked eagerly if all was well; and being assured in the affirmative, hastened into the house.	Обе девушки смеялись, они целовали меня и Ханну, гладили Карло, который обезумел от восторга; взволнованно спрашивали, все ли благополучно, и, успокоенные, наконец вошли в дом.
They were stiff with their long and jolting drive from Whitcross, and chilled with the frosty night air; but their pleasant countenances expanded to the cheerful firelight.	Обе они устали от долгой и тряской езды, продрогли на морозном ветру;но их милые лица быстро расцвели у веселого огня.
While the driver and Hannah brought in the boxes, they demanded St. John.	Пока кучер и Ханна вносили вещи, они спросили, где Сент-Джон.
At this moment he advanced from the parlour.	В эту минуту он вышел из гостиной.
They both threw their arms round his neck at once.	Сестрыкинулись ему на шею.
He gave each one quiet kiss, said in a low tone a few words of welcome, stood a while to be talked to, and then, intimating that he supposed they would soon rejoin him in the parlour, withdrew there as to a place of refuge.	Он спокойно поцеловал каждую из них, вполголосапроизнес несколько приветственных слов, постоял немного, отвечая на вопросы,а потом заявил, что будет ожидать их в гостиной, и удалился туда, как в укромное убежище.