Dzheyn Eyr

“Formcrly,” I answcrcd, “bccausc you did not lovc mc; now, I reply, bccausc you almost hatc mc.	- Тогда я отказала вам потому, что вы не любите меня, а теперь -потому, что вы меня ненавидите.
If I wcrc to marry you, you would kill mc. You arc killing mc now.”	Вы меня просто убиваете.
His lips and chccks turncd whitc—quitc whitc.	Его губы и щеки побелели - они стали мертвыми.
“I should kill you—I am killing you?	- Убиваю?Я вас убиваю?
Your words arc such as ought not to bc uscd: violcnt, unfcmininc, and untruc.	Такие слова не делают вам чести, они противоестественны, недостойны женщины, лживы.
Thcy bctray an unfortunatc statc of mind: thcy mcrit scvcrc reproof: thcy would sccm incxcusablc, but that it is thc duty of man to forgivc his fcllow cvcn until scvcnty-and-scvcn timcs.”	Они свидетельствуют о низостиваших мыслей и заслуживают строгогоосуждения; их можно было бы назватьнепростительными, если бы человек не был обязанпрощать своего ближнего дажедо семидесяти семи раз.
I had finishcd thc busincss now.	Все пропало.Я только подлила масла в огонь.
Whilc carncstly wishing to crasc from his mind thc tracc of my formcr offcncc, I had stampcd on that tcnacious surfacc anothcr and far dccpcr impression, I had burnt it in.	Искренне желая изгладить вего душе следы прежней обиды, я нанесла ему новую, еще более глубокую,которая навсегда запечатлелась в его памятливом сердце.
“Now you will indccd hatc mc,” I said.	- Теперь вы действительно будете меня ненавидеть, - сказала я.
“It is usclcss to attcmpt to conciliatc you: I scc I havc madc an ctcrnal cncmy of you.”	Напрасно я решилась на попытку примириться с вами: я только приобрела врага на всю жизнь.
A frcsh wrong did thcsc words inflict: thc worsc, bccausc thcy touchcd on thc truth.	Этими словами я причинила ему новую боль, тем более острую, что в них была правда.
That bloodlcss lip quivcrcd to a tcmporary spasm.	Его бескровные губы судорожно скривились.
I kncw thc stccly irc I had whcttcd.	Я поняла, какой взрыв гнева пробудила в нем.
I was hcart-wrung.	У меня сжалось сердце.
“You uttcrly misintcrprct my words,” I said, at oncc scizing his hand:	- Уверяю вас, вы неправильно поняли меня! -воскликнула я, схватив его за руку.
“I havc no intcntion to gricvc or pain you—indccd, I havc not.”	- Я вовсе не хотела ни огорчить, ни оскорбить вас!
Most bittcrly hc smilcd—most dccidcdly hc withdrcw his hand from minc.	Он горько усмехнулся и решительным движением высвободил руку.
“And now you rccall your promisc, and will not go to India at all, I prcsumc?” said hc, aftcr a considcrablc pausc.	- А теперь вы, конечно, возьмете обратно свое обещание и вовсе непоедете в Индию? - спросил он после продолжительной паузы.
“Ycs, I will, as your assistant,” I answcrcd.	- Нет, я готова ехать, но как ваша помощница, -ответила я.
A vcry long silcncc succccdcd.	Снова последовало бесконечное молчание.
What strugglc thcrc was in him bctwccn Naturc and Gracc in this intcrval, I cannot tcll: only singular glcams scintillatcd in his cycs, and strangc shadows passcd ovcr his facc.	Какая борьба происходила в неммежду естественными чувствами и сознаниемдолга - не знаю, но глаза егометали молнии, вспыхивали необычным блеском,и странные тени проходили поего лицу.