Dzheyn Eyr

He thought his love slept sweetly: he finds she is stone dead.	Он думал, что его любимая сладко спит, - а нашел ее мертвой и недвижной, как камень.
I looked with timorous joy towards a stately house: I saw a blackened ruin.	Я готовилась с робкою радостью увидеть величественное здание - и увидела сумрачные развалины.
No need to cower behind a gate-post, indeed!—to peep up at chamber lattices, fearing life was astir behind them!	Нечего было прятаться за столбом и украдкойсмотреть на окна, боясь,что за ними уже пробудилась жизнь!
No need to listen for doors opening—to fancy steps on the pavement or the gravel-walk!	Нечего было прислушиваться, не откроются ли двери, не зазвучат ли шаги на террасе или на усыпанных гравием дорожках.
The lawn, the grounds were trodden and waste: the portal yawned void.	Лужайка и сад были заброшенны и пустынны, мрачно зияло отверстие подъезда.
The front was, as I had once seen it in a dream, but a well-like wall, very high and very fragile-looking, perforated with paneless windows: no roof, no battlements, no chimneys—all had crashed in.	От здания (мне вспомнился мой сон) осталсялишь фасад, высокая источеннаяогнем стена, чернеющая пустыми окнами; никрыши, ни башен, ни труб - всеобрушилось.
And there was the silence of death about it: the solitude of a lonesome wild.	Над развалинами нависло молчание смерти, тишина безлюдной пустыни.
No wonder that letters addressed to people here had never received an answer: as well despatch epistles to a vault in a church aisle.	Неудивительно, что письма, посланные сюда, оставались без ответа; с таким же успехом можно было бы обращаться к каменному надгробью в церковном приделе.
The grim blackness of the stones told by what fate the Hall had fallen—by conflagration: but how kindled?	Почерневшие от огня и дыма камни ясно говорили о судьбе, которая постигла дом, - он погиб от пожара.
What story belonged to this disaster?	Но как возник этот пожар?
What loss, besides mortar and marble and wood-work had followed upon it?	Что за страшную тайну хранили эти развалины?Что погибло в этой катастрофе, кроме штукатурки, мрамора и дерева?
Had life been wrecked as well as property?	Или пострадало не только имущество, но и чья-то жизнь?
If so, whose?	Аесли так, то чья?
Dreadful question: there was no one here to answer it—not even dumb sign, mute token.	Грозный вопрос!Здесь не было никого, кто мог бы на него ответить, - не было никаких следов, никаких признаков жизни.
In wandering round the shattered walls and through the devastated interior, I gathered evidence that the calamity was not of late occurrence.	Бродя среди разрушенных стен опустошенногоздания, я убедилась, чтокатастрофа произошла довольно давно.
Winter snows, I thought, had drifted through that void arch, winter rains beaten in at those hollow casements; for, amidst the drenched piles of rubbish, spring had cherished vegetation: grass and weed grew here and there between the stones and fallen rafters.	Зимние снега, вероятно, лежалисугробами под этими стенами, осенние дождихлестали в пустые окна; весной,среди куч сырого мусора, зазеленеларастительность, здесь и там междукамнями и упавшими стропилами стлался мох иросли сорные травы.
And oh! where meantime was the hapless owner of this wreck?	Но, увы, гдеже теперь злосчастный хозяин этих развалин?
In what land?	Как он живет?
Under what auspices?	В каком краю?