Dzheyn Eyr

“Will you take my arm, sir?” he said; “there is a heavy shower coming on: had you not better go in?”	- Не угодно ли вам, сэр, опереться на мою руку? - сказал он.Начинается сильный ливень, не лучше ли вам вернуться домой?
“Let me alone,” was the answer.	- Оставь меня, - последовал ответ.
John withdrew without having observed me.	Джон удалился, не заметив меня.
Mr. Rochester now tried to walk about: vainly,—all was too uncertain.	Мистер Рочестер снова попытался пройтись, но его шаги были неуверенны.
He groped his way back to the house, and, re-entering it, closed the door.	Он нащупал дорогу к дому, переступил порог и захлопнул дверь.
I now drew near and knocked: John’s wife opened for me.	Тогда я постучала.Жена Джона открыла мне.
“Mary,” I said, “how are you?”	- Мери, - сказала я, - здравствуйте!
She started as if she had seen a ghost: I calmed her.	Она вздрогнула, словно перед ней был призрак. Я успокоила ее.
To her hurried	В ответна ее торопливые слова:
“Is it really you, miss, come at this late hour to this lonely place?”I answered by taking her hand; and then I followed her into the kitchen, where John now sat by a good fire.	"Неужели это вы, мисс, пришли в такую позднюю пору вэто глухое место?" - я пожала ее руку, а затем последовала за ней в кухню, где Джон сидел у яркого огня.
I explained to them, in few words, that I had heard all which had happened since I left Thornfield, and that I was come to see Mr. Rochester.	Я объяснила им в кратких словах, что знаю обо всем случившемся после моего отъезда из Торнфильда, и прибавила, что явилась навестить мистера Рочестера.
I asked John to go down to the turn-pike-house, where I had dismissed the chaise, and bring my trunk, which I had left there: and then, while I removed my bonnet and shawl, I questioned Mary as to whether I could be accommodated at the Manor House for the night; and finding that arrangements to that effect, though difficult, would not be impossible, I informed her I should stay.	Я попросила Джона сходить в сторожку, возле которой я отпустила карету, и принести оставленный там саквояж; затем, снимая шляпу и шаль, спросила Мери, могу ли я переночевать в усадьбе.Узнав,что устроить мне ночлег будет хотя и не легко, но все же возможно, я заявила, что остаюсь.
Just at this moment the parlour-bell rang.	В эту минуту из гостиной раздался звонок.
“When you go in,” said I, “tell your master that a person wishes to speak to him, but do not give my name.”	- Когда вы войдете, - сказала я, - скажите вашему хозяину, что егохочет видеть какая-то приезжая особа, но не называйте меня.
“I don’t think he will see you,” she answered; “he refuses everybody.”	- Не думаю, чтобы он пожелал вас принять, -ответила она, - он никого к себе не допускает.
When she returned, I inquired what he had said.	Когда она вернулась, я спросила, что он сказал.
“You are to send in your name and your business,” she replied.She then proceeded to fill a glass with water, and place it on a tray, together with candles.	- Он хочет знать, кто вы и зачем пришли, -ответила она; затем налилаводы в стакан и поставила его на поднос вместе со свечами.
“Is that what he rang for?” I asked.	- Он для этого вас звал? - спросила я.
“Yes: he always has candles brought in at dark, though he is blind.”	- Да, он всегда приказывает приносить свечи, когда стемнеет, хотя ничего не видит.
“Give the tray to me; I will carry it in.”	- Дайте мне поднос, я сама его отнесу.
I took it from her hand: she pointed me out the parlour door.	Я взяла у нее из рук поднос; она указала мне дверь в гостиную.