Джинны пятой стихии

— Так-так-так! — озадаченно проговорил Баринов. Он сильно потер лоб и прикрыл глаза. Что-то смутно стало проявляться у него в голове, что-то полуосознанное. Он чувствовал, как зарождается и резко нарастает волнующая уверенность в абсолютной правильности не оформившейся еще догадки… Да что там не оформившейся, он уже все понял, он уже знал, только не хотел признаться в этом себе самому…

— Ах ты, черт меня дери! — вполголоса выкрикнул Щетинкин и, ударив изо всей силы кулаком в раскрытую ладонь, сорвался с места и пошел, пошел кругами по кабинету. — Ну, Пашка, ну, черт в ступе! Ну, сукин ты сын, ты, кажется, действительно везунчик!

— Так-так-так! — Баринов пытался справиться с волнением. — Спокойно, Серега, спокойно! Сядь! Сядь, тебе сказал!.. Александра Васильевна, пригласите его, пожалуйста, или нет, погодите! Нужен магнитофон, нужно все подготовить, задокументировать…

И он растерянно завертел головой.

Щетинкин резко повернулся к нему.

— Да, обязательно! Непременно! Зафиксировать каждое его слово! — Он подошел к сидящему Баринову и сильно сжал его плечи. — Ну, Павел! Ну, ты везунчик! Ты представляешь, что за рассказ мы сейчас с тобой услышим, а?!

Глава 13

1

Четвертого июня около десяти часов сорока минут Олег проснулся от собственного крика. Он сел, спустив ноги с дивана, судорожно тиская в руках влажную подушку.

В комнату вбежала обеспокоенная мать.

— Алик, что с тобой? Ты так ужасно кричал…

— Уф-ф! — стараясь отдышаться, Олег набрал полную грудь воздуха, задержал его, сколько мог, и шумно выдохнул. И, вытирая подушкой мокрые лоб и шею, сказал хрипло, со сна: — Ох, мам, ну и сон, аж до сих пор колотит!

Он отложил подушку, еще раз глубоко вдохнул и выдохнул, успокаивая дыхание и рвущееся куда-то сердце. Мать с тревогой приложила ладонь к его лбу, провела по взъерошенным волосам.

— Что-то нехорошее, сынок? Вон как вспотел.

Олег поморщился, повел головой, стараясь незаметно уклониться от материнской руки.

— Ладно, мама, все в порядке. Ты иди, я постараюсь еще вздремнуть.

Он посмотрел на часы — надо же, поспал-то всего ничего! — и снова повалился на диван, натянул до пояса простыню.

Кошмар сна уже не помнился, ушел в подсознание, вытесняемый нарастающей досадой. Редко когда после ночной удавалось поспать, так сказать, полноценно. Даже если уснешь сразу, с утра, и ничто не разбудит, выспишься в первом приближении, кое-как. А стоит хотя бы на минутку открыть глаза, позже уснуть не получится и стараться не надо…

Олег хрипло откашлялся, не отрывая головы от подушки, провел тыльной стороной ладони по губам и снова вскочил с постели, едва не вскрикнув. На коже алел яркий след, и Олег понял, что за странный солоноватый привкус стоял все это время во рту.

И когда он это понял, вкус крови резко и вдруг с огромной силой забросил его обратно в сон — до неестественности живой и реальный. Как будто бы не сон вовсе, а самая что ни на есть живейшая реальность. То ли от того, что он теперь не спал, то ли от того, что видение повторилось, оно показалось Олегу еще ужаснее, еще кошмарнее.

Вновь секунда за секундой, миг за мигом он переживал ужас неотвратимой смерти.

Грузовик, неожиданно вывернувший с проселочной дороги на шоссе, приближался замедленно и плавно, вырастая на глазах. Время распалось на множество отрезков-квантов, жестко слепленных друг с другом. И в конце каждого из них «Волга», на переднем сиденье которой сидел Олег, становилась все ближе и ближе к борту грузовика. «Вот и все! Вот и конец!»

А еще промелькнуло в мыслях: «Убрать!.. Убрать!.. Оттолкнуть!.. Прочь, в сторону!»

И грузовик словно послушался, приподнялся, его поволокло в сторону, но прицеп удержал его, опрокинул набок, показав грязное, масляное черное днище…

Краем глаза он видел, как молодой парень, водитель «Волги», с нечеловечески перекошенным лицом, медленно-медленно перебирая руками, выкручивал руль влево, но иллюзий на этот счет Олег не строил — он ясно видел, что вывернуть не удастся…

Громкий визг тормозов до краев заполнял машину. Олег стиснул зубы и за тысячную, за миллионную долю секунды до того, как с маху удариться лицом в лобовое стекло, ощутил во рту теплую солоноватость…

— Извините, Олег, но вы с большой точностью указываете и дату, и время. Почему вы их так хорошо запомнили?

— Время я запомнил машинально. Почему? Да уж больно был раздосадован, ведь поспать-то удалось чуть больше двух часов!.. А вот день восстановил потом, когда понял, что что-то здесь не то. Понимаете, именно третьего, в понедельник, я последний раз выходил в ночь.

— Не перебивай, Сергей! Вон на столе блокнот, записывай вопросы!.. Пожалуйста, Олег, продолжайте.

Шепотом чертыхаясь, чтобы не услышала мать, Олег собрал постель. В аптечке нашел настойку элеутерококка, прямо из горлышка отхлебнул с полглотка и пошел умываться. Потом сходил в магазин за молоком и хлебом, съездил на базар. После обеда сел за философию — с весенней сессии оставался «хвост», до начала семестра надо постараться сдать. Под вечер позвонил Маринке, договорились сбегать в кино…