Джинны пятой стихии

Итак — я не считаю Быкова фантастом. Считать так — все равно что причислить к этой славной когорте Л. Леонова (кстати, одного из любимейших авторов Д. Быкова) за его страницы из «Дороги на океан», «Возвращения мистера Мак-Кинли» и «Пирамиды». Но кто я такой, чтобы спорить с сообществом? А сообщество как раз считает Быкова фантастом. Ибо из десятка литературных премий, присужденных Быкову, семь (а к моменту публикации, возможно, и больше, так как вышли еще две книги, мною пока не прочитанные — «ИКС» и «Синдром Черныша») относятся именно к премиям в области фантастики. Сами посмотрите: три — имени братьев Стругацких, две — «Бронзовые улитки», две — украинские — «Портал». (Кстати, от «Портала» я бы на месте Дмитрия отказался — за несерьезное отношение хохлов к любимейшему поэту Быкова. Ну, что это такое: «Танцювала рыба з раком, а пэтрушка с Пастернаком»? Впрочем, возможно, Быков плохо знаком с украинским фольклором.) За биографию Пастернака (великая без скидок литература в биографическом жанре, уровня Тынянова, хоть и несколько в ином роде) он, кстати, удостоен премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга». Еще один «Нацбест» Дмитрий получил за «Остромова…». «Честь мала, но не трогай хоть эту».

Итак, почти каждая книга художественной прозы Д. Быкова — «Орфография», «Эвакуатор», «ЖД», «Списанные», «Остромов, или Ученик чародея», удостоена премии в области фантастики («Оправдание», как ни странно, ничего не получило). «Списанных» я здесь трогать не буду, ибо, будем считать, я там чего-то не понял. На мой взгляд, вместо повести можно было ограничиться рассказом: «Рассказ заканчивается там, где заканчивается мысль» (Е. Лукин). Но, возможно, я не прав. Не буду трогать и «Код Онегина»: уверен, что Брэйн Даун — не кто иной, как Дмитрий Быков, но подтверждения этого очевидного для меня факта не имею.

Самое удивительное, что за поэзию никаких премий Д. Быков не удостоен. Оно, конечно, и ладушки, и так все знают масштаб поэтического дара Быкова — что называется «по умолчанию», но обидно, что о прозе Быкова все-таки пишут, а о поэзии ни гу-гу (при этом пишут не только об Айзенберге, Кенжееве, Гандлевском, но и о Ряшенцеве, например, или даже, прости господи, Максимилиане Потемкине). Замечу, что все же в первую очередь Быков поэт. Но его проза — вовсе не «проза поэта» в привычном нам понимании, т. е. вторичная (а если говорить откровенно — второсортная) по отношению к поэзии. Это не проза — роман или повесть — Пастернака или Евтушенко (скажем, «Доктор Живаго» и «Ягодные места»), ни тем, ни другим, в сущности, не являющимися. Это и не проза А. Белого или В. Брюсова, вообще не соотносящаяся с их поэзией. (О Цветаевой или там Мандельштаме в этом смысле и не говорю, ибо не все, что не зарифмовано, есть проза.) Проза Быкова — это проза, построенная строго по присущим ей законам, да еще намеренно усложненным. А главное вот в чем: стихи и проза Быкова составляют одну мега-книгу. Я бы назвал ее летописью. Летописью смутного времени.

Есть среди книг Быкова и такая: «Как Владимир Путин стал президентом США». Издана она в 2005 году и представляет собой сборник публицистики в форме «новых русских сказок», издававшихся в периодике с 1999 по 2004 год.

Надо сказать, что юмор в публицистике Быкова отнюдь не перворазряден. (Пример такого я привожу в первом абзаце этой статьи — тирада в скобках насчет Пастернака. Юмор мой, но абсолютно в духе быковского сборника. Чего там говорить — он ведь считает лучшим произведением Горького «Русские сказки» с таким же натужным юмором, как у себя самого). Посему в малых дозах «сказки» Быкова употреблять можно, я даже могу представить себе читателя, восхищенного оными. Но сборник в этом смысле явно избыточен. (После 2004 года Быков перешел на подобную по жанру публицистику, но в стихотворной форме, и этим весьма выиграл; кто помнит хотя бы «Гражданина поэта», тот со мной согласится.)

Я о сборнике «Как Путин стал…» здесь вспомнил вот по какой причине.

Пять лет политики (1999–2004), совсем недавних… Уж кажется, все персонажи книги должны быть если не на слуху, то хоть в памяти сохраниться. Ан нет… Если Березовского, Руцкого, Лужкова вспомнить без особого напряга можно, то кто такие Ястржембский, Селезнев, Киселев, Гусинский, Скуратов, Устинов, Шандыбин, Гуров, Касьянов, Козырев, Бородин, Лесин и Лисин (и чем они друг от друга отличаются)?

Универсальный ответ на этот вопрос (и ему подобные) я нашел на первой же странице «Орфографии» того же Быкова.