– А вы не заговариваетесь, мистер Джексон? Длинный язык уводит нас от темы. Ведь именно в то время, когда мы разговаривали на берегу, этот ваш хмырь, как вы его называете, и обыскивал мой номер. Это наводит на мысль, что вы с ним заодно, и я почти уверена, что деньги вы поделите пополам.
И снова уверенная улыбка сползла с его лица. Сыщик на некоторое время отвел взгляд от Хельги, потом снова расплылся в ухмылке:
– Я уже понял, миссис Рольф, у вас есть мозги. О’кей, выложу все как есть. Идею подал хмырь. Я сам бы и не догадался, но, когда он сказал, что вы заплатите, я задумался. Принимая в расчет средства, которые вы получите, когда ваш муж откинет копыта, я решил, что парень дело говорит. Но также я понимал, что ему одному с вами не сладить, потому сказал, что я в деле и мы все делим пополам. Так что, миссис Рольф, если хотите получить письмо, гоните десять тысяч завтра и пятьсот тысяч в облигациях на предъявителя в десятидневный срок.
– И я получу письмо?
– Конечно, все без обмана. Письмо вы получите.
Хельга выдохнула. Попался! Если даже ей предстоит лишиться всех денег Германа, этому гаду ползучему не избежать тюрьмы!
– Хорошо. Завтра в двенадцать деньги будут у администратора. – Она встала.
– Значит, по рукам? – спросил Джексон с усмешкой.
– По рукам.
Она потянулась за сумочкой, но Гарри ее опередил. Продолжая мило улыбаться, он опустил на сумочку свою ручищу.
– Нет, миссис Рольф, так просто не получится, – сказал детектив. – Вы в этой лиге аутсайдер – подняли столько шума в отеле, затребовав чувствительный магнитофон! И хмырь сразу позвонил мне.
Он извлек аппарат из сумочки, вытащил пленку и сунул магнитофон обратно, а кассету положил себе в карман. Потом наклонился вперед, и вместо улыбки его симпатичное лицо исказил оскал, от которого у Хельги по телу побежали мурашки.
– Ты имеешь дело с профессионалом, глупая сука! – мягко произнес он. – Не вздумай шутить со мной. Десять тысяч долларов завтра – или пеняй на себя.
Встав, он вдруг снова расцвел самой дружелюбной улыбкой.
– Доброй ночи, детка, спи теперь одна, – сказал Джексон и ушел.
Хельга могла лишь смотреть ему вслед.
Когда Хельга вошла в вестибюль гостиницы, администратор вынырнул из-за своей стойки. Заметив, что он хочет сообщить ей что-то, она остановилась.
– Поступил срочный звонок от мистера Винборна, мадам. Он остановился в отеле «Сонеста-Бич» в Майами и просил вас ему перезвонить.
– Спасибо. – Она направилась к лифту.
Поднявшись в номер, Хельга прошла на террасу. Она села, едва замечая громадный месяц, заливший серебристым светом море, и громкие вопли ночных купальщиков.
Десять тысяч долларов проблемы не составляли, но пятьсот! Неужели придется уступить шантажу?
Она закурила сигарету. Никогда еще она не чувствовала себя так одиноко. Хельга подумала с горечью, что всегда была одна. Единственный ребенок в семье; блестящие способности отдаляли ее от других детей; отец всегда занимался только работой, мать интересовалась лишь церковью. Всегда одиночество, да еще этот проклятый плотский зуд, толкавший ее на опасные авантюры.
«Признай это, – твердила она себе. – Ты одна, и никто тебе не поможет. Тебя загнали в угол. И что же с этим делать?»
Подумав, Хельга поняла, что, даже если Герман умрет сегодня ночью, Джексон и этот полукровка будут всю жизнь преследовать ее. Оригинал письма они, может, и отдадут, но фотокопию себе оставят. Стоит ей отказаться выполнить одно из дальнейших их требований, шантажисты вышлют копию Винборну, и тот примет меры. С его-то юридическим мышлением, особенно если администратор отеля подтвердит, что она взяла письмо, Винборн непременно изолирует ее от шестидесяти миллионов долларов!
Сидя неподвижно, Хельга размышляла, собирала силы и копила уверенность в себе. Ей предстоит сражаться в одиночку. «Даже лучшие из генералов проигрывают битвы», – сказала она Джексону. Но теперь решила, что эту битву проиграть нельзя.
Она вернулась в гостиную и попросила телефониста на коммутаторе соединить ее с отелем «Сонеста-Бич».
– Я хочу поговорить с мистером Стэнли Винборном.
На соединение потребовалось время. Хельга спокойно курила и смотрела на залитое лунным светом море. «На кон поставлено слишком много. Я могу рискнуть. Если проиграю, так хоть не дам выиграть другим».
Когда Винборн подошел к телефону, она сказала в трубку:
– Это миссис Рольф.
– Извините, что беспокою, миссис Рольф. – Холодный голос прозвучал очень отчетливо, так что Хельга легко представила себе серо-стальные глаза и надменное, враждебное выражение лица. – Могу ли я попросить вас об одной услуге?
– Разумеется, – ответила женщина с удивлением.
– За время перелета до Майами я все размышлял, что за слова пытается произнести ваш муж. Какая странная фраза: «Избран он. Тащит». Повторил их несколько раз, и понял – он говорит: «Винборн. Письмо. Ящик».
«Сообразительный сукин сын», – подумала Хельга.
– Ни за что бы до этого не додумалась, мистер Винборн, – сказала она, прилагая усилия, чтобы это прозвучало как можно будничнее.