Джон Голсуорси. Собрание сочинений в 16 томах. Том 14

Робертc. Я вот что хочу сказать… Прежде всего о положении, в котором находятся рабочие. Вам нет необходимости спрашивать управляющего. Из них нечего больше выжать. Каждый из нас почти что голодает. (Рабочие удивленно перешептываются. Робертc оглядывает всех.) Чему вы удивляетесь? Мы обессилели. Последние недели мы живем так, что хуже некуда. Но не ожидайте, что вы вынудите нас выйти на работу. Мы лучше все умрем с голоду. Рабочие хотели, чтобы вы приехали и сами сказали, собирается ли Компания удовлетворить наши требования. Я вижу в руках у секретаря какую-то бумагу. (Тенч заерзал.) Это, очевидно, наши требования, мистер Тенч? Как видите, бумага не очень большая.

Тенч (кивает). Да, угадали.

Робертc. Все, что там написано, — это самое необходимое, без чего нам не обойтись.

Рабочие задвигались. Робертc резко поворачивается к ним.

Разве это не так?

Рабочие с видимой неохотой соглашаются. Энтони берет у Тенча бумагу и читает.

Наши требования справедливы. Мы просим то, что полагается нам по праву. Я говорил в Лондоне и повторяю сейчас: в этой бумаге содержится только то, что по всем нормам справедливости мы можем просить, а вы обязаны дать.

Пауза.

Энтони. Мы не можем удовлетворить ни одно из этих требований.

Общее движение. Робертc наблюдает за членами правления, а Энтони — за рабочими. Уайлдер резко встает и идет к камину.

Робертc. Ни одно?

Энтони. Ни одно.

Уайлдер, стоящий у камина, делает негодующий жест.

Робертc (заметив это, сухо). Вам, разумеется, виднее, насколько положение Компании лучше положения рабочих. (Пристально оглядывая лица членов правления.) Вам лучше знать, выгоден ли вам самим этот деспотизм. Но я вам скажу вот что: если вы думаете, что рабочие уступят хоть на йоту, вы сильно заблуждаетесь. (Пристально смотрит на Скэнтлбери.) Да, профсоюз не поддерживает нас, и это позор! Но не рассчитывайте, что не сегодня-завтра мы приползем сюда на коленях. Да, рабочим надо заботиться о том, как бы прокормить жен и детей! Но не рассчитывайте, что это вопрос одной-двух недель…

Энтони. Вы бы лучше поменьше рассуждали о том, на что мы рассчитываем.

Робертc. И то верно! Нам от ваших расчетов никакой пользы. В одном вам надо отдать должное, мистер Энтони, вы твердо стоите на своем. (Пристально смотрит на Энтони.) На вас можно рассчитывать.

Энтони (иронически). Премного благодарен!

Робертc. И я тоже стою твердо. Так вот, рабочие отправят семьи туда, где их вынуждены будут как-то кормить, а сами будут держаться до последнего. Я советую вам, мистер Энтони, быть готовым к самому худшему. Мы не такие уж темные, как вы полагаете. И знаем, как идут дела у Компании. Ваше положение далеко не блестящее!

Энтони. Если не возражаете, позвольте нам самим судить о своем положении. Уходите и подумайте лучше о своем.

Робертc (делая шаг вперед). Мистер Энтони, вы уже не молодой человек. С тех пор, как я себя помню, вы всегда были злейшим врагом всех рабочих на заводе. Я не хочу сказать, что вы злой и жестокий человек. Но вы затыкали им рот всякий раз, когда они хотели сказать хоть слово в свою защиту. Вы четыре раза подавляли забастовки. Я слышал, что вы любите драться. Так вот, попомните мои слова: это последняя ваша схватка!

Тенч дергает Робертса за рукав.

Андервуд. Робертc, перестаньте!

Робертc. Не перестану. Почему председателю можно говорить все, что он думает, а мне нет?

Уайлдер. Вот до чего дошло!

Энтони (посмотрев на Уайлдера и мрачно усмехнувшись). Продолжайте, Робертc, можете говорить все, что захотите!

Робертc (подумав). Мне нечего больше сказать.

Энтони. Объявляю перерыв до пяти часов вечера.

Уэнклин (тихо Скэнтлбери). Так мы никогда не договоримся.

Робертc (саркастически). Мы благодарим председателя и членов правления за то, что они соблаговолили выслушать нас.

Он идет к двери. Рабочие в недоумении сбились в кучу: потом Раус, подняв голову, обходит Робертса и выходит первым. Остальные следуют за ним.

Робертc (взявшись за ручку двери, угрожающе). Всего доброго, джентльмены!

Харнесс (иронически). Поздравляю! Вы проявили удивительный дух согласия. Джентльмены, с вашего позволения я покину вас до половины шестого. Всего наилучшего!