Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

– Надо написать австриякам, – с характерной решимостью заявил герцог Веллингтон. – Напомнить о горячем интересе, который испытывают к судьбе мистера Стренджа и принц-регент, и британское правительство. Подчеркнуть, сколь многим обязана Европа искусству и знаниям этого выдающегося волшебника. Сообщить, что малейший причиненный ему вред вызовет наше огромное неудовольствие.

– О! – воскликнул лорд Ливерпуль. – Тут я никак не могу с вами согласиться, ваша светлость! Мне кажется, если кто-то и причинит вред мистеру Стренджу, то не австрияки, а он сам.

В середине января Титус Уоткинс опубликовал книгу под названием «Черные письма», якобы представлявшую собой послания Стренджа Генри Вудхоупу. Ходили слухи, будто расходы по изданию взял на себя мистер Норрелл. Генри Вудхоуп клятвенно заверял, что не давал разрешения на публикацию. Кроме того, он утверждал, что некоторые из писем претерпели существенные изменения. Так, исчезли все ссылки на действия мистера Норрелла по отношению к леди Поул, зато появились новые отрывки, многие из которых открыто подводили читателя к мысли, что мистер Стрендж сам убил жену с помощью магии.

Примерно в то же самое время друг лорда Байрона – некий Скроуп Дэвис – вызвал в обществе сенсацию, заявив, что от имени поэта подает на мистера Норрелла в суд за попытку с помощью колдовства завладеть частной корреспонденцией лорда Байрона. Скроуп Дэвис отправился в Линкольнс-инн к адвокату и дал под присягой письменное показание, в котором утверждал буквально следующее. Он получил от лорда Байрона несколько писем, в которых его милость рассказывал о столпе вечной тьмы над приходом Марии Собендиго [sic] в Венеции и о безумии Джонатана Стренджа. Скроуп Дэвис положил письма на туалетный столик в своей квартире на Джермин-стрит в Сент-Джеймсе. Как-то вечером – кажется, седьмого января – он одевался, намереваясь отправиться в клуб. Письма Байрона лежали на столе. Когда Скроуп Дэвис потянулся за щеткой для волос, то заметил, что письма трепещут, словно сухие листья на ветру. Никакого ветра в комнате не было, поскольку окон не открывали. Дэвис поначалу растерялся. Взяв листки в руки, он заметил, что написанное тоже ведет себя довольно странно. Росчерки срывались с петель, а строчки раскачивались, как бельевые веревки в ураган. Скроуп Дэвис догадался, что письма, скорее всего, заколдованы. Будучи профессиональным игроком, мистер Дэвис обладал сообразительностью и хладнокровием, свойственными этому разряду людей, а потому быстро вложил письма в Библию, между страницами Евангелия от Марка. Впоследствии, рассказывая друзьям о происшедшем, он подчеркивал, что ничего не смыслит в магии, однако счел Священное Писание лучшей защитой от чар. Он оказался совершенно прав; письма остались в его распоряжении и даже сохранили первоначальный вид. После этого во всех клубах шутили: удивительно не то, что мистер Норрелл посредством колдовства хотел завладеть письмами, а то, что Скроуп Дэвис, известный распутник и пьяница, держит у себя дома Библию.

59. Левкрота, Волк Сумерек

Январь 1817 года

Однажды утром в середине января доктор Грейстил вышел из дому и остановился в дверях, чтобы натянуть перчатки. Подняв глаза, он заметил невысокого человека, который скрывался от ветра в проеме двери напротив.

Все дверные проемы в Венеции славятся своей живописностью, а порой и люди, которые в них прячутся, выглядят не менее картинно. Маленький незнакомец, несмотря на бедность костюма, казался щеголем. Он явно постарался придать лоск своему потрепанному наряду, начистив то, что поддавалось чистке, и замазав то, что чистке не поддавалось. Старые пожелтевшие перчатки человечек натер мелом так густо, что на двери позади него остались белые отпечатки. На первый взгляд в глаза бросались все приметы заправского хлыща – длинная цепочка от часов, связка печаток, а также лорнет. Однако при дальнейшем рассмотрении цепочка оказывалась безвкусной золотистой ленточкой, аккуратно выпущенной из петлицы, а печатки – связкой оловянных сердечек, крестиков и образков Пресвятой Девы – итальянские уличные торговцы продают такие за пару франков. Однако и цепочку, и крестики затмевал лорнет – какой же щеголь без лорнета? Всем известно, что любой уважающий себя франт насмешливо взирает на менее изысканную публику исключительно сквозь лорнет. Очевидно, без этого предмета странный человечек ощущал себя не вполне одетым, посему на место, где должен болтаться лорнет, повесил большую ложку.

Доктор отметил про себя эти чудачества, чтобы при случае позабавить ими друзей, затем вспомнил, что у него в городе один друг – Стрендж, которого подобное давно не занимает.

Внезапно незнакомец покинул свое убежище и подошел к доктору. Он склонил голову набок и спросил по-английски:

– Вы – доктор Грейфилд?

Доктор так изумился, что не сразу нашелся с ответом.

– Доктор Грейфилд? Приятель волшебника?

– Да, – удивленно ответил доктор. – Но меня зовут Грейстил, а не Грейфилд, сэр.