Джонатан Стрендж и мистер Норрелл

Джентльмен повернулся к Стивену и что-то сказал. Стивен не расслышал: голоса холмов и деревьев гремели в ушах. Он снова промолвил:

– Да.

Джентльмен рассмеялся и поднял руку, собираясь наложить заклятье на леди Поул.

Стивен закрыл глаза. Он обращался к камням моста.

– Да, – ответили камни. Мост взвился вверх, словно взбесившийся жеребец, и сбросил джентльмена в воду.

Стивен обратился к ручью.

– Да, – ответил ручей. Ручей сжал джентльмена в железных объятиях и потащил за собой.

Стивен слышал, что леди Поул говорит с ним, чувствовал прикосновение ее рук, бледный мистер Сегундус что-то бормотал, но у Стивена не было времени им ответить. Кто знает, сколько еще мир будет послушен его воле? Он спрыгнул с моста и пошел по берегу ручья.

Деревья приветствовали его, они клялись в вечной дружбе и напоминали о давно минувших днях. Солнечные лучи называли его Королем и радовались его возвращению. У Стивена не было времени признаться, что они приняли его за другого.

Стивен подошел к месту, где берега ручья круто взмывали вверх, образуя глубокий карьер, в котором добывали песчаник для жерновов. По обеим сторонам валялись грубо вырубленные глыбы, каждая в половину человеческого роста.

В том месте, где ручей удерживал своего пленника, бурлила и кипела вода. Стивен опустился на колени и склонился над водой.

– Простите, – произнес он. – Вы хотели мне только добра.

Волосы джентльмена плыли по воде, словно серебряные змеи. Лицо его менялось. Злоба и ненависть почти лишили его человеческих черт. Глаза вылезли из орбит, на лице закурчавилась шерсть, зубы обнажились в жутком реве.

Где-то внутри Стивена раздался голос: «Если ты убьешь меня, то никогда не узнаешь своего имени!»

– Я – безымянный раб, – сказал Стивен. – Я всегда был им и не хочу быть никем иным.

Стивен обратился к глыбам. Они взмыли в воздух и опустились на голову джентльмена. Стивен обратился к камням и булыжникам – и они обрушились сверху. Джентльмен был несказанно стар и очень силен. Уже после того, как кости и мясо раздавило и раскрошило, Стивен все еще чувствовал, как они силятся соединиться посредством магии. Тогда Стивен обратился к гряде холмов, что опоясывала долину. Земля и скалы осыпались сверху на камни и валуны, и вскоре на этом месте вырос высокий холм.

Долгие годы между Стивеном и окружающим миром висело пыльное серое стекло. В тот миг, когда дыхание джентльмена прервалось, стекло вдребезги разлетелось. Стивен стоял и беспомощно ловил воздух ртом.

И тут его союзники и слуги поняли свою ошибку. Деревья и холмы начали осознавать, что Стивен не тот, за кого они его приняли.

Один за другим союзники покидали Стивена. Когда ушел последний, Стивен упал на землю, опустошенный и бесчувственный.

В Падуе Грейстилы собрались после завтрака в маленькой гостиной на первом этаже. В семействе царил разлад. Доктор Грейстил завел привычку курить трубку в доме, а тетушка и Флора решительно возражали. Тетушка пыталась спорить, но доктор оставался непреклонен. Курение трубки – единственное удовольствие, доступное ему в последнее время, так как они давно уже не выходят, посему он не намерен от него отказываться. Сестра возразила, что он мог бы выходить с трубкой на улицу, на что доктор ответил, что под дождем курить непросто, потому что намокает табак.

Теперь он курил в гостиной, тетушка Грейстил беспрестанно кашляла, а Флора, которая во всем винила себя, взирала на них с несчастным выражением. Так прошел час. Неожиданно доктор поднял глаза и изумленно воскликнул:

– Моя голова почернела, как смоль!

– Что ж тут удивительного? Со временем так происходит со всеми, кто курит табак! – заметила его сестра.

– Папа, о чем ты говоришь? – Встревоженная Флора отложила вышивку.

Доктор Грейстил смотрел в зеркало – то, что появилось в доме в достопамятный час, когда день обратился в ночь, а Стрендж навестил Падую. Флора подошла и встала за спиной отца. Ее взволнованный возглас заставил тетушку подняться с кресла и присоединиться к племяннице.

Там, где в зеркале отражалась голова доктора Грейстила, образовалось темное пятно, которое двигалось и менялось на глазах, увеличиваясь в размерах. Постепенно на месте пятна возникла человеческая фигура, бегущая по бесконечному коридору. Когда фигура приблизилась, оказалось, что это женщина. Несколько раз она в страхе оглядывалась, словно опасалась преследования.

– Кто ее так напугал? – гадала тетушка. – Ланселот, ты что-нибудь видишь? Кто-то преследует ее? Ах, бедняжка! Ланселот, сделай же что-нибудь!

Доктор Грейстил подошел к зеркалу, положил руки на гладкую поверхность и надавил. Зеркало не поддалось. Он стоял в нерешительности, сомневаясь, не опасно ли надавить сильнее.

– Осторожнее, папа! – заволновалась Флора. – Не разбей его!